Михаил Магид,

публицист, специалист по Ближнему Востоку,

специально для Eurasia Diary

Обсуждение внутренних проблем Турции часто ведетcя с позиций политических и этно-конфессиональных противоречий в этой стране. Однако мы ничего не поймем в проблемах турецкого государства, если будем смотреть на него исключительно через призму этно-конфессиональных различий.

Экономические проблемы имеют не меньшее значение. Они могут рассматриваться в рамках т.н. "мир-системного анализа": он концентрирует внимание на роли, которую страна играет в глобальной экономике. По мере углубления экономической глобализации отдельные страны во все большей степени превращаются в узлы единой мировой промышленности, торговли и финансов, в структуры, имеющие определенную специализацию. Внутреннее положение в них определяется во многом этой специализацией. Когда мир-экономика начинает изменяться, например, под влиянием технических новшеств, целые страны могут оказаться лишними в случае, если не будет целиком перестроена их экономика.

В период правления Тайипа Реджепа Эрдогана (а он управляет страной уже 16 лет) Турция сумела встроиться в громадный европейский рынок, превратившись в важнейший сборочный цех легковых автомобилей европейских и японских компаний, чья продукция представлена в странах Евросоюза.

Президент Турции осуществил то, о чем лишь мечтают либеральные реформаторы, сторонники президента Роухани, в соседнем Иране. Фактически, Турция смогла использовать имеющиеся у нее преимущества (близость к европейскому рынку и дешевую рабочую силу) дополнив их развитием транспортных систем, образования и энергетики. Все вместе позволило ей привлечь деньги международных инвесторов, встроиться в современную мир-экономику, заняв в ней позиции производителя недорогой одежды и сборочного цеха автомобилей для богатой Европы. Не самое престижное положение, но быстрый экономический рост стал примером для соседних стран. Все это - трудоемкое производство с большой занятостью, но оно приносит хороший доход в их экономику.

Наконец, Эрдоган проводил политику, напоминающую китайскую: государство осуществляло большие вложения в частные и государственные компании, развивающие инфраструктуру (дороги, энергетика), что стало важным двигателем экономического роста и обеспечило занятость населения. В этом плане политика Эрдогана похожа так же на реформы Сергея Витте, министра финансов Царской России (1892-1903). Тогда руководство страны вкладывало огромные средства в развитие железных дорог, обеспечивая инфраструктуру для иностранного бизнеса и заодно создавало рабочие места для местных работников.

Правда, развитие турецкой экономики привело к противоречиям и конфликтам. В 2013 г страну потрясли мощные социальные, экологические и политические протесты, начавшиеся после решения правительства ликвидировать часть парка Гези в Стамбуле. Рабочий класс Турции, выросший в численности благодаря реформам, оказался строптивым: в 2016 г в городе Бурса - центре автомобильной промышленности, работники прогнали представителей умеренных профсоюзов, захватили крупный завод и создали на нем выборный от собраний трудовых коллективов Рабочий Совет, потребовавший радикального увеличения зарплаты.

Тем не менее, грамотная экономическая политика Эрдогана позволила наращивать ВВП за десятилетие с 2006 по 2016 г в среднем на 4,9% в год. В 2017 г рост экономики составил 7,4%. Это позволило снять напряжение, обеспечить поддержку режима большинством населения и стало главной причиной того, почему Эрдоган пошел на досрочные выборы 24 июня 2018 г.

Сейчас есть ощущение, что данная модель развития подошла или подходит к своим пределам. Большие инфраструктурные проекты и дешевые кредиты вызвали инфляцию благодаря высоким расходам. В принципе, инфляцию можно сбить, но это ставит под сомнение продолжение прежней политики.

Главной же проблемой современной Турции в обозримом будущем станет роботизация мирового производства. Беда в том, что рост турецкой экономики до сих пор был основан не на развитии науки и применении высоких технологий, а на развертывании трудоемких производств. Это помогло занять население. Но что произойдет дальше, в условиях, когда роботы вытесняют людей из материального производства?

Роберт Аллен, известный американский экономист, профессор экономической истории Нью-Йоркского университета в Абу-Даби, задается вопросом, вытеснят ли машины людей из производства или, наоборот, создадут новые улучшенные рабочие места и условия жизни? Он указывает на то, что в прошлом подобные изменения вели к очень серьезным, подчас трагическим переменам на рынках труд. Внедрение новых технологий позволяло человечеству раз за разом добиваться качественных изменений в области потребления, но в то же время оно опустошало целые страны.

Анализ крупнейшей японской консалтинговой IT-компании Nomura Research Institute (NRI) показал, что в течение ближайших 20 лет почти половина рабочих мест в Японии могут быть заняты роботами. При этом, результаты анализа NRI оказались выше, чем показали цифры, связанные с рабочими сферами в США (47 % рабочих мест можно заменить роботами) и Великобритании (35 % рабочих можно заменить на роботов). 

Даже для стран, располагающих высоко-технологическим производством, развитой наукой и современной сферой услуг данная проблема является весьма важной. Однако, как отмечает американский журналист и исследователь глобализации Томас Фридман, если возможности материального производства ограничены, то сфера идей безгранична. Следовательно, страны наиболее активно развивающие производство идей, лучше способны занять население. Фридман отмечает: "Каждый новый продукт - от ПО до модных технических штучек - проходит целый цикл, состоящий из фундаментальных исследований, прикладных исследований, вынашивания идеи, разработки, тестирования, изготовления, использования, технической поддержки, инженерной работы по дальнейшему усовершенствованию. Каждая из этих фаз уникальна, требует глубокой специализации, и ни Индия, ни Китай, ни Россия не обладают пока критической массой таланта, необходимой, чтобы взять на себя весь производственный цикл какого-либо продукта американской транснациональной корпорации. Однако эти страны неуклонно развивают свой исследовательско-конструкторский потенциал, обретая способность справляться со все большим и большим числом этих фаз".

Особенно болезненной проблема роботизации станет для тех государств, которые не в состоянии быстро развивать производство идей вместо производства вещей, ибо не обладают для этого нужными кадрами. Иными словами, данная проблема наиболее остро стоит перед Турцией, Мексикой, Бразилией. Правда, Турция пытается развивать современное высокотехнологическое производство - судостроение и ВПК. Тем не менее, для нее, как и вообще для новых индустриальных государств Ближнего Востока, Латинской Америки и Восточной Азии данная проблема может стать ключевой уже в ближайшие годы.