-Физули Аташевич, можно сказать, что именно Гейдар Алиев дал вам путёвку в жизнь… Вы сдали экзамены в Баку, отправились в Москву, где поступили в МАИ...

 

-Да, я простой паренёк из деревни в Агсуинском районе Азербайджана, окончил в Баку в 1976 году спецшколу с физико-математическим уклоном. Обучался на азербайджанском языке, русского языка я тогда вообще не знал. Cлучайно узнал, что в Политехническом институте Азербайджана проходит прием. Я подал документы, сдал экзамены, а в то время можно было выбрать любой интересующий тебя вуз в любой точке Советского Союза, и в итоге поступил в Московский авиационный институт на факультет самолетостроения. 

 

Никогда не забуду этот день и свою первую встречу с Гейдаром Алиевичем Алиевым. 

 

В августе 1976 года Гейдар Алиев собрал во Дворце имени Ленина (ныне – Дворец Гейдара Алиева) в Баку около 150 азербайджанских студентов, поступивших в вузы Советского Союза. Каждому из нас он лично вручал папку, в которой находились билет в Москву, тетради и 50 рублей на то время, пока каждый из нас не начнет получать стипендию. Нам рассказали, в каком отборе мы приняли участие, что в его рамках вне конкурса по отдельным специальностям принимаются одаренные дети из азербайджанской глубинки. Это были важные для республики специальности – народное хозяйство, топливно-энергетический комплекс, агропромышленный и военно-промышленный комплексы. 

 

Только потом, через многие годы, когда я уже окончил Московский авиационный институт и начал работать на Тушинском машиностроительном заводе над сборкой воздушно-космического самолета «Буран», я узнал, что именно в том самом 1976 году было издано секретное постановление Совета министров СССР, дающее старт созданию «Бурана». И МАИ как раз готовил кадры для этого проекта. 

 

Думаю, что именно Гейдар Алиев добился, чтобы выделить место представителю Азербайджанской Республики на факультете самолетостроения МАИ и его последующем возможном участии в разработке «Бурана».

 

-Вы были единственным азербайджанцем, поступившим тогда в МАИ? 

 

-Нет, каждый год от Азербайджана в МАИ поступало по три человека. Сегодня я знаю порядка 10 азербайджанцев, которые в те годы окончили Московский авиационный институт. 

 

-То есть азербайджанских кадров в космической сфере в то время было достаточно? 

 

-В масштабах маленькой республики – достаточно. В масштабах Советского Союза – мало. Азербайджанская аэрокосмическая промышленность в то время развивалась. В Баку был создан космический центр, в котором создавалось оборудование в рамках реализации космических программ Советского Союза. 

 

Были очень известные азербайджанцы в этой сфере, с именами. Это и Керим Керимов, и Тофик Исмаилов. Керим Алиевич Керимов сыграл большую роль в моей жизни. Он неоднократно был на Тушинском машиностроительном заводе, присутствовал во время сборки «Бурана». Покойный Тофик Исмаилов также помогал мне. 

 

Из азербайджанцев не только я работал над созданием «Бурана». Это и Бафадар Бабаев из Нефтчалы, который также со мной учился в МАИ, старший производственный мастер Иззаталы Агаев из Уджара. В технологическом бюро работал ведущий инженер-технолог Фирдус Керимов. Шакир Аскеров отвечал за секретность на Байконуре. Назим Гулиев был начальником управления в конструкторском бюро «Молния». Это азербайджанцы, которые сегодня живут в Москве, мы регулярно встречаемся. 

 

 

-Как вы стали работать над «Бураном»?

 

-После окончания МАИ я вернулся в Баку, но увидел, что по моей специальности «Самолетостроение» работы нет. Тогда меня направили технологом на завод в поселок Бузовна, где производили части ракет. А мне-то хотелось работать по своей специальности в конструкторском бюро над созданием авиационных аппаратов. Я отправился в Министерство авиационной промышленности СССР и сказал, что хочу работать по той специальности, которую освоил, на что мне сообщили, что как раз по моей специальности идет работа на Тушинском машиностроительном заводе (на котором я, кстати, проходил практику в МАИ) над созданием воздушно-космического корабля «Буран», а также в НПО «Молния». В министерстве меня готовы были направить на работу в эти организации, но была одна загвоздка – они меня не могли направить на работу в Москву без разрешения Азербайджана. Тогда я написал письмо в Совет министров Азербайджана и в один день направился туда. Меня приняла комиссия во главе с первым заместителем председателя Совета министров Азербайджанской ССР Сулейманом Татлиевым. Комиссии я объяснил, что на данный момент в Азербайджане нет места, где я мог бы заниматься проектированием самолетов, на что мне ответили, что готовы создать все условия для создания конструкторского бюро, в котором я мог бы стать руководителем. Но ведь я только закончил институт, у меня не было опыта в этом направлении и было сложно взять на себя эту задачу. В итоге комиссии я рассказал, что был в Министерстве авиационной промышленности СССР, которое согласно направить меня на Тушинский машиностроительный завод, чтобы я трудился над созданием воздушно-космического самолета «Буран». Они посмотрели друг на друга и спросили: «А вы ранее были на этом заводе?». Я ответил, что да, у меня был допуск, поскольку на заводе я проходил практику и рассказал, что видел, как на заводе производятся крылья МиГов (Конструкторское бюро Микояна) . Услышав фамилию Микояна, члены комиссии все обсудили и решили, что азербайджанец тоже должен трудиться в советской авиационной промышленности. Мне подписали мое заявление и дали направление в Москву. 

 

Я, ничего за собой не имеющий, молодой, вышедший из деревни парень с письмом на руках из Совета министров Азербайджана направился снова в Москву, чтобы разрабатывать космический самолет. 

 

Над созданием космического орбитального комплекса «Буран» работали более миллиона граждан Советского Союза, а также порядка 1300 предприятий военно-промышленного комплекса. Но я попал в головное конструкторское бюро. Первое, с чего я начал, когда пришел на Тушинский машиностроительный завод в 1982 году – это мастерская по сборке планера. Мы собирали его фюзеляж, стапель и т.д. На сборке я проработал два года. 

 

Затем меня перевели на более сложный участок, где к планеру мы приклеивали теплозащитные плитки на основе волокон кварца. Около 40 тысяч таких плиток было приклеено на «Буран». Позже меня перевели в этот цех заместителем начальника. 

 

Каждый вечер министр авиационной промышленности СССР Иван Степанович Силаев приходил в наш цех и проводил совещание с ответственными за проект.  

 

Позже я стал начальником цеха по сборке гермокабин «Бурана», а гермокабина, можно, сказать – это сердце космического корабля, отсек, который обеспечивал жизнедеятельность космонавтов в полете. В гермокабину помещалось 4 космонавта, а также до 5-6 пассажиров. Около 30 предприятий Советского Союза занимались сваркой гермокабин «Бурана». Процесс сварки производился по уникальной технологии. За свою работу я собрал около 10 таких гермокабин. 

 

Кстати, однажды наш цех посетили американцы во главе с заместителем министра обороны. Для них была удивительна та технология, которую мы применяли при сварке гермокабин «Бурана», насколько известно, они так и не смогли эту технологию освоить. 

 

Придя на Тушинский машиностроительный завод в 1982 году, я начал работать в качестве конструктора в сборочном цехе космического самолета «Буран» и вырос до начальника производства сборки воздушно-космического самолета «Буран». А незадолго до запуска «Бурана» я руководил подготовкой к его полету в Жуковском и на Байконуре. 

 

-Помните этот момент, когда запускали «Буран»? 

 

-Конечно! Я посекундно помню, как это было. Запуск «Бурана» проходил 15 ноября 1988 года с Байконура. От нас только директора находились на запуске. Мы же, cпециалисты, следили за процессом на экране в спецкомнате Тушинского машиностроительного завода. Как вы знаете, «Буран» совершал полет в беспилотном режиме. С запуска прошло почти 30 лет, сегодня создаются беспилотные аппараты, даже беспилотные автомобили. И ничего удивительного в этом особо нет. А тогда, то, что самолет беспилотный, было настоящим чудом. Мы следили, как в сопровождении МиГов наша «птичка» возвращалась, именно так между собой мы называли «Буран», и все тряслись, боялись, как он в этом самом беспилотном режиме приземлится. И когда «Буран» коснулся земли, не могу передать словами, насколько это были счастливые моменты моей жизни. Когда сейчас я слышу о беспилотных аппаратах, мне вспоминается тот удивительный момент 30-летней давности.

 

 

-Вспомните какие-то интересные моменты, связанные с «Бураном»… 

 

-Был один эпизод, когда я работал старшим мастером. Начальство тогда приказало мне солгать министру обороны СССР Дмитрию Федоровичу Устинову, но я сказал правду. И вместо наказания получил продвижение по служебной лестнице. А причиной тому стала моя встреча с Керимом Керимовым… (Керим Аббас-Алиевич Керимов - советский учёный-инженер, генерал-лейтенант артиллерии, председатель Государственной комиссии по лётным испытаниям пилотируемых кораблей (1966—1991). Один из основателей советской космической программы. Родился в Баку, в семье инженера-технолога Аббас-Али Керимова).

 

Работу в рамках реализации больших проектов регулярно проверяли государственные комиссии, то же было в рамках проекта «Буран». В «Буране» находились грузовые отсеки со створками, которые должны были раскрываться в космосе, чтобы забирать груз, к примеру, бракованный спутник. К моменту прихода комиссии створки не были полностью готовы, но мне, мастеру, сказали их установить, поскольку космический корабль не имел должного для показа комиссии вида. Я возразил начальству, cказав, что по инструкции так не положено и для крепежа нужны соответствующие болты. Но руководство все равно поручило мне прикрепить створки на других, технологических болтах. 

 

Всю ночь я устанавливал створки. Утром пришла высокая комиссия. Я сам лично держал пульт управления кораблем. Во время осмотра Устинов спросил, плавно ли у корабля открываются створки. Поскольку я знал, что створки сделаны не в штатном режиме, cказал, что мы не знаем на данный момент, поскольку не все доделано и признался, что створки стоят на технологических болтах. А этого говорить было нельзя. Комиссия замешкалась, но двинулась дальше. В конце осмотра ко мне подошел Керим Алиевич Керимов и спросил, откуда я. 

-Из Азербайджана, - отвечаю я.

-Я понял, что ты из Азербайджана. Из какого района? 

-Из Агсуинского. 

На что он говорит, что его дед тоже из тех краев, из-под Шемахи.

-Я понял, что ты из наших краев. 

Вот такая моя первая беседа прошла с Керимом Алиевичем Керимовым. Этот момент я никогда не забуду. Он всегда мне помогал. 

 

-Сколько лет в целом длилась работа над «Бураном»? 

 

-Около 10 лет. Но для его создания были использованы наработки, которые велись еще с 1960-1970-х годов. Было выполнено много научно-исследовательской и опытно-конструкторской работы по созданию орбитального корабля «Буран», а также разработаны и изготовлены многочисленные летающие лаборатории, самолеты-аналоги и экспериментальные аппараты («БОР-4», «БОР-5»). 

 

Бюст Физули Фараджева в парке "Музеон"

 

-Сегодня Азербайджан старается активно продвигаться в космической сфере. В 2013 году был запущен первый азербайджанский спутник связи Azerspace-1. Как вы оцениваете состояние космической промышленности Азербайджана на сегодняшний день? 

 

-С созданием спутника Azerspace начался новый этап развития аэрокосмической промышленности в Азербайджане. Считаю, что сегодня среди стран постсоветского пространства Азербайджан в этой сфере идет впереди. Конечно, то, что сегодня сделано в этой сфере, этого недостаточно. Это поймет специалист. Но в целом в аэрокосмической промышленности Азербайджана за эти годы была проделана огромная работа. 

 

Спутник Azerspace-1 – огромная победа. Это фундамент, на основе которого будет создана серьезная масштабная аэрокосмическая промышленность. Достижения в аэрокосмической области – показатель престижа государства. Любое состоявшееся и уважающее себя государство должно уделять этой области особое внимание. Аэрокосмическая промышленность будет приносить доходы, заменяющие доходы от нефтегазовой промышленности, будет работать на информацию, вещание. Думаю, что при тесном контакте с Российской Федерацией эта промышленность будет уверенно развиваться. Будущее за этой отраслью.

 

Письмо Физули Фараджева Гейдару Алиеву

 

Записная книжка Физули Фараджева, слева - заседание в поспредстве Азербайджанской ССР, 28 мая 1989 года. Участники заседания: Аллахшукюр Пашазаде, Аяз Муталыбов, Тофик Исмаилов.

 

Характеристика Керимом Керимовым Физули Фараджева