Марлен Инсаров, украинский аналитик специально для Eurasia Diary.

5 апреля Верховный суд Бразилии подтвердил вынесенный президенту страны в 2003-2011 годах Лула да Силва приговор – 12 лет и 1 месяц тюрьмы за коррупцию и использование власти в личных целях. Кроме того, ему запрещено занимать государственные должности в течение 19 лет, что практически выбрасывает 72-летнего Лулу из политики до конца жизни. 

7 апреля Лула, несмотря на попытки своих сторонников помешать ему, сдался полиции и был отвезен в тюрьму.

Коррупция левых.

Выходец из бедной семьи, начавший работать в 12 лет и ставший профсоюзным активистом, в 1980 году Лула возглавил созданную тогда Партию трудящихся. ПТ сперва стояла на весьма радикальных позициях, выступала за самоуправленческий социализм и отказ от уплаты внешнего долга. В 1989 году на первых после падения военной диктатуры прямых президентских выборах Лула вышел во второй тур, где потерпел поражение, набрав, однако, 47% голосов.

Президентом он смог стать лишь в 2002 году. К тому времени ПТ значительно убавила радикализм, отказавшись, в частности, от идеи неуплаты внешнего долга (он к тому времени достиг 300 млрд долларов). Придя к власти, ПТ проводила – до поры до времени успешно – политику лавирования между разными социальными силами и внешнеполитическими игроками. Была прекращена дальнейшая приватизация, но от идеи ренационализировать приватизированную с нарушением законов госсобственность ПТ отказалась. У богатых сохранялись прекрасные возможности для ведения бизнеса, но 12 миллионов самых бедных семей, живущие в фавелах – трущобах, стали получать небольшие ежемесячные выплаты при условии, если их дети ходят в школу и делают прививки. Бразилия сохранила хорошие отношения с США, но одновременно заигрывала с Китаем и Россией, став одним из основателей БРИКС.

Платой за политику лавирования стал взлет коррупции. В бразильской политической системе крупные общенациональные партии, имеющие какую-то идеологию, контролируют меньше половины мест в парламенте. Остальное принадлежит мелким партиям регионального масштаба. Эти мелкие партии не могут претендовать на власть, но продают свою поддержку власти оппозиции , либо тем  кто больше заплатит.

В раскрытых коррупционных схемах руководство ПТ обычно выступало организатором, тогда как львиную долю выгоды получали именно мелкие партии, лояльность которых ПТ получала за счет подкупа. Пока экономика находилась на подъеме, а у социальных низов была надежда, что благодаря ПТ их жизнь будет непрерывно улучшаться, разоблаченные случаи коррупции были лишь тучками на горизонте. Тучки вылились в грозу уже при преемнице Лулы – Дилме Русеф, которая в качестве кандидата ПТ победила на выборах в  2010 году.

ПТ стала жертвой собственных обещаний. Она обещала честную политику – и коррупция ее деятелей оскорбляла народное сознание резче, чем коррупция старых политиканов. Она обещала уничтожение нищеты – но нищета осталась. И достаточно было небольшого толчка, чтобы наступил кризис.

Коррупция правых.

Толчком стало повышение цен на общественный транспорт в июне 2013 года. Ответом на него стали массовые протесты. Фрустрация от несбывшихся надежд прорвалась наружу. Правительству припомнили и коррупцию, и мегаломанскую подготовку Олимпийских игр 2016 года в Рио, на которую шли большие деньги. Страна вползала в кризис. Власть ПТ зашаталась. Одновременно началась экономическая рецессия. В 2015-2016 годах ВВП Бразилии снизился на 7%.

Противники ПТ, в основном из правого лагеря, перешли в наступление. В 2015 году начались массовые протесты против избранной на второй срок Русеф, обвиненной в соучастии в коррупционных схемах и в крышевании уличенного в таких схемах Лулы. 12 мая 2016 года парламент отстранил Дилму Русеф от исполнения обязанностей президента. Исполнять их стал  избранный вместе с ней на пост вице-президента Мишел Темер. Темер представлял союзную ПТ,  Партию бразильского демократического движения, которая, однако, уже в конце 2015 года решила использовать предоставляющийся ей шанс и перешла в оппозицию.

Темер резко поменял социальную политику и отказался от попыток ПТ сглаживать социальные противоречия. Конгресс принял закон, замораживающий на 20 лет расходы на образование и здравоохранение. Возобновилась приватизация, объектами которой стали не только десятки аэропортов, но и Монетный двор Бразилии. Грандиозный скандал вызвало снятие статуса заповедной зоны с одного из участков в бассейне Амазонки, богатого полезными ископаемыми. К протестам экологов  присоединились многие знаменитости, включая популярную певицу Ивети Сангалу и топ-модель Жизель Бундхен.

Кроме того, по части коррупции правое правительство Темера ничуть не уступало левому правительству ПТ. Как выяснялось в ходе распутывания коррупционных схем, и он сам, и его окружение были вовлечены в коррупцию ничуть не меньше руководства ПТ,  еще во времена сотрудничества с последней. В итоге в августе 2017 года Темер чуть было не был смещен парламентом по обвинению в коррупции,  и еле избежал повторения судьбы Русеф.

Продолжаются массовые протесты.

В марте 2017 года прокатилась волна выступлений против повышения пенсионного возраста до 65 лет. Протестующие на несколько часов захватили здание Министерства финансов в Рио. В ноябре 2017 года на несколько часов демонстранты заняли сенат. По соцопросам 2017 года лишь 9% бразильцев поддерживали правительство Темера.

«Степень дезориентации феноменальна...»

Бразильский социолог Савиу Тейшейра так охарактеризовал итоги 2017 года для Бразилии:

«В истории Бразилии было немало кризисов и периодов нестабильности, но эта ситуация представляется мне самой острой. Степень дезориентации феноменальна. А правительство Темера кажется потерянным в этих условиях, неподготовленным к руководству страной, что еще больше усложняет ситуацию»

Вползающая в хаос страна стала стремительно поляризироваться. Все политики – и левые, и правые, - дискредитировали себя. И приход к власти ПТ, и отстранение от власти ПТ под давлением уличных протестов не дали результатов, на которые надеялись и те, кто голосовал за Лулу в 2002-м, и те, кто свергал Русеф в 2016-м.

Часть общества стала желать возвращения к власти ПТ, на фоне Темера кажущейся меньшим злом, другая часть с ностальгией вспоминала стабильность военной диктатуры 1964-1985 года. По опросам общественного мнения, 34% бразильцев собирались голосовать на выборах президента в октябре 2018 года за Лулу, 17% - за ультраправого Жаира Болсонару, неполиткорректно заявившего, что при диктатурах большинство бразильцев жило лучше, чем при демократии. В октябре 2017 года 21% опрошенных согласились, что при определенных условиях диктатура лучше демократии.

Как охарактеризовал подобные настроения ставший политологом  бывший подполковник Адилсон Паеш де Суза:

«Государственные институты не работают. Государство развалилось. Доверия лишились все ветви власти: исполнительная, законодательная и судебная. Обстановка способствует приходу псевдозащитников родины, которые должны взять в руки сверхвласть и очистить страну».

Если есть общественная потребность, найдутся и те, кто захочет ее удовлетворить. В октябре 2017 года генерал Мурау в публичной речи заявил, что если «этический и государственно-политический кризис» в стране не смогут решить гражданские власти, в дело вступит армия:

«Или государственные ведомства решат политическую проблему действием судебной власти, вытесняя из общественной жизни все замешанные в незаконной деятельности элементы, или нам придется навязать свое решение».

После 1985 года бразильская армия никогда не делала серьезных попыток военных переворотов. Военный переворот и военная диктатура стали считаться монстром из безвозвратного прошлого – не только в Бразилии, но и в Латинской Америке в целом. И вдруг монстр подал голос.

Никаких плохих последствий для генерала Мурау его неполиткорректная речь не имела. Более того. Командующий сухопутных войск генерал Боашу назвал Мурау "великим солдатом" и согласился, что у армии есть "мандат" на вмешательство в случае хаоса в Бразилии. А генерал в запасе Роша Пайва развил мысль Мурау и Боаша:

"Военное вмешательство будет законным даже без правовой защиты, если обострение политического, экономического, социального и морального кризиса приведет к банкротству полномочий Союза штатов (Бразилия — федеративное государство) с риском гражданской войны».

Предчувствие гражданской войны?

14 марта 2018 года в Рио вместе со своим шофером была убита 38-летняя депутат муниципального совета Рио Мариэль Франку, 38-летняя социалистка и феминистка. Франку была избрана в муниципалитет по списку Партии социализма и свободы, заметной в Бразилии левой партии, представленной в парламенте 5 депутатами и отколовшейся от ПТ еще в 2004 году. Пули, которыми были убиты Франку и ее шофер, принадлежали полиции, но МВД заявило, что они были украдены.

Мать-одиночка, мулатка и бисексуалка, Франку была популярна в фавелах Рио прежде всего борьбой против полицейского насилия. Темер начал использовать для борьбы с преступностью в фавелах армию, в результате уровень насилия резко вырос, и мирные люди оказались на линии огня в перестрелках бандитов и военных. На похороны Франку пришли десятки тысяч людей.

Гибелью Франку и ее шофера дело не кончилось. В ночь на 9 апреля был застрелен социальный активист из фавел Карлос Перейра, сотрудничавший с Франку и собиравшийся быть свидетелем по делу о ее убийстве. Свидетели убийства Перейры говорят, что один из стрелявших крикнул ему «Довольно, мы заткнем тебе рот!».

Что будет дальше, не знает никто. Решение Верховного суда не дает возможности неожиданно вернувшему немалую часть былой популярности Луле побороться за возвращение к власти на выборах в октябре 2018 года. Его сторонники, естественно, воспринимают это как нарушение своего права поддержать своего кандидата и отсечение себя от участия в легальной политике.

Рассосется ли кризис сам собой, приведет ли он к военной диктатуре или гражданской войне, станет понятно уже в 2018 году. Военная диктатура, установившаяся в Бразилии в 1964 году, открыла период латиноамериканских военных диктатур 1960-1970-х годов. Если нынешний кризис в Бразилии решится путем установления военной диктатуры, это может открыть новую эпоху военных диктатур в регионе и стать соблазнительным примером для тех стран в других регионах, переживающих проблемы, сходные с бразильскими.