В азербайджанской и армянской прессе, социальных сетях идут жаркие споры о значении Мамед Эмина Расулзаде и Гарегина Нжде в истории Азербайджана и Армении, их участии в преступлениях фашизма. Разъяснения о разнице между двумя современниками и общественными деятелями Азербайджана и Армении дал Георгий Мамулиа -доктор Школы Высших исследований общественных наук Франции, изучавший деятельность Расулзаде и знакомый со многими нюансами ситуации, имевшей место в среде национальной эмиграции периода Второй мировой войны
"Гарегин Нжде и Мамед Эмин Расулзаде - это исторические фигуры совершенно разного уровня и, я бы сказал, разного качества и масштаба. В случае с Нжде мы имеем дело с безответственным радикалом, который, в сущности, имел мало отношения к политической деятельности, будучи, в основном, боевиком и полевым командиром. В период Российской империи в 1912 г. он участвовал сначала в Балканской войне, а затем, в годы Первой мировой войны, в боевых действиях на Кавказском фронте. Затем была эмиграция и в 1941-1944 гг. - более чем активное сотрудничество с национал-социалистской Германией.
При этом, надо отметить, что сотрудничество Нжде и с Российской империей, и с Германией Третьего Рейха и, наконец, стремление предложить свои услуги даже сталинскому СССР, имело в своей основе ярко выраженную туркофобию, которой было подчинено все остальное. Он действовал по принципу "враги Турции - наши друзья", независимо от того, были ли этими "друзьями" власти Российской империи, германские национал-социалисты или руководство сталинского СССР.
Что касается Мамеда Эмина Расулзаде, с ним мы имеем совершенно иную ситуацию. Это был ярко выраженный, крупный по своим масштабам политический деятель, основной целью которого было добиться независимости для Азербайджана. При этом он был ответственным политиком, исходившим из объективных реалий того времени. Известно, что до большевистского переворота 1917 года Расулзаде выступал за федеративное устройство России и территориальную автономию Азербайджана в составе автономного Закавказья. И лишь только после октябрьского переворота, считая гибельным пребывание азербайджанцев в составе большевистской России, он перешел на позиции идейного борца за независимость Азербайджана, так как был уверен, что обеспечить достойное существование своего народа отныне было возможно лишь в рамках независимого азербайджанского государства.
В отличие от радикала Нжде, Расулзаде никогда не пытался решать проблемы Азербайджана за счет своих соседей. Он был последовательным сторонником компромисса и всегда, как в 1918-1920 годах, в период существования Азербайджанской Демократической Республики, так и в тяжелых условиях политической эмиграции, выдвигал идею Кавказской Конфедерации, в состав которой от Южного Кавказа могли бы войти и Азербайджан, и Грузия, и Армения. Понимая, что территориальные притязания являются главным препятствием на пути независимого существования народов Кавказа, он вполне логично полагал, что благодаря конфедеративному устройству общекавказского государства, входящие в него народы могли бы успешно разрешить все свои территориальные проблемы. Примером того, что высказывая эту идею, Расулзаде в значительной степени опередил свое время, является политическое устройство современного нам Евросоюза. Например, германоязычный регион Эльзаса, входящий в состав Франции, благодаря федеративному устройству Евросоюза и отсутствию внутренних границ в нем, превосходно чувствует себя в составе Франции, имея полную возможность поддерживать любые контакты с Германией, находящейся по ту сторону Рейна.
Основываясь именно на таких принципах, был выработан и Пакт Кавказской Конфедерации, подписанный Расулзаде вместе с другими деятелями Кавказа в июле 1934 года. Там также говорилось о намерении после освобождения Кавказа от власти большевиков создать общее единое кавказское государство с едиными внешними границами и, соответственно, об упразднении между Азербайджаном, Арменией и Грузией политических, таможенных и прочих границ, которые, переходя в разряд сугубо административных, давали бы национальным меньшинствам максимальные права. Представители Азербайджанского, Грузинского и Северокавказского центров официально пригласили армянских деятелей присоединиться к Пакту, однако ответа от них в то время, к сожалению, не последовало.
Нужно сказать, что в период эмиграции деятельность Расулзаде носила очень умеренный, конструктивный характер. Он всегда пытался найти общий язык с теми из армянских политических деятелей, с которыми можно было вести хоть какой-то политический диалог. Нжде, который во второй половине 30-х годов был исключен за свой радикализм даже из партии "Дашнакцутюн", к таковым не относился. Интересно, что Нжде дошел до того, что обвинил лидеров такой радикальной партии, как "Дашнакцутюн", в недостаточном рвении при отстаивании национальных интересов армян.
Но были и другие армянские деятели, такие, например, как Александр Хатисян или Аршак Джемалян, с которыми Расулзаде и его соратники пытались поддерживать контакт и в итоге привлечь их к идее Кавказской Конфедерации.
В результате этих усилий, в 1940 году часть армянских деятелей, все-таки присоединилась к Пакту. Существуют соответствующие архивные документы, и они, кстати, мною были опубликованы.
Таким образом, между Расулзаде и Нжде не может быть ничего общего. Это совершенно разные личности. В случае с Расулзаде мы имеем дело с четко выраженным политическим деятелем, причем достаточно умеренного, рационального и адекватного типа. В то время как Нжде характеризуют совершенно противоположные черты, в частности, неадекватность, радикализм и крайняя агрессивность, что, в конце концов, привело его к гибели в советской тюрьме.
Знакомясь с материалами, которые относятся к периоду заключения Нжде, в том числе и с его собственноручными письмами на имя министра государственной безопасности СССР В. Абакумова, обращает на себя внимание крайняя неадекватность даваемых им оценок, а также явная переоценка значения собственной личности. Нжде был уверен, что, как прежде царское правительство, Сталин будет так же заинтересован воспользоваться им в случае военного конфликта с Турцией в 1945-1946 годах, он же, одновременно, использует фактор Советов для достижения своих националистических целей. Разумеется, этого не произошло, так как СССР в услугах Нжде не нуждался.
По моему мнению, выбор, уважение и почитание исторических деятелей в Азербайджане и Армении как в зеркале отражает уровень политической зрелости и адекватности политических элит и кругов этих государств. Азербайджанское руководство исходит из объективного понимания существующих реалий, а также защиты подлинных, а не мнимо-иллюзорных интересов своего народа. При этом, оно согласно принять во внимание интересы и соседних государств, включая Армению, разумеется, в той степени, насколько это не противоречит жизненным интересам азербайджанцев. Именно по причине исторической преемственности такого политического мышления, в Азербайджане и чтут память Расулзаде, в том числе и как деятеля общекавказского масштаба, с объективной точки зрения, кстати, приемлемого для всех соседних стран.
В Армении же на первый план выдвигается такая неадекватная личность, как Нжде, чем оказывается медвежья услуга, прежде всего, самому армянскому народу. На каком историческом примере будет воспитываться будущее поколение? На наследии экстремиста, деятельность которого закончилась трагедией и катастрофой?
Говоря иными словами, с одной стороны, мы видим рационализм, умеренность и реальную оценку существующей ситуации, а с другой - абсолютно неадекватное восприятие реальности и вызванное этим полное нежелание идти ни на какие-либо разумные компромиссы. К сожалению, именно эти качества мы можем наблюдать сегодня у армянских властей в их отношениях с соседями.
Обвиняя Расулзаде, армяне апеллируют к внешним формальностям, не вдаваясь в суть и не анализируя причины происходивших событий.
Давайте посмотрим, как обстояли дела с началом Второй мировой войны.
До 1942 года гитлеровское руководство не было склонно привлекать эмигрантов к своей деятельности, потому что было уверено, что уже в скором времени после начала войны с Советским Союзом Вермахт возьмет Москву и нанесет СССР окончательное военное поражение. И только в начале 1942 года, когда стало ясно, что война будет затяжной, определенные круги Германии стали налаживать контакты с эмигрантами, надеясь разыграть национальную карту.
Среди этих кругов в Германии были политические группы самого разного направления.
Была группа графа Фридриха-Вернера фон дер Шуленбурга, солидного деятеля, который начал свою дипломатическую карьеру еще во времена Германской империи. В 1918 году он был представителем Германии на Кавказе, а в 1934-1941 годах занимал пост посла Германии в СССР. Он был консерватором и ничего общего с национал-социалистами не имел. Его идея заключалась в создании, в случае поражения СССР, на его территории независимых национальных государств. Другая группа была сформирована вокруг Альфреда Розенберга, одного из идеологов национал-социалистической партии, который в 1941 году был назначен Гитлером министром восточных оккупированных территорий. Территории, занятые Вермахтом, находились под управлением администрации Розенберга.
Между этими двумя деятелями существовала довольно сильная конкуренция, вызванная, прежде всего, их различным подходом к проблемам восточных народов. Шуленбург прекрасно знал представителей кавказской эмиграции, был знаком и с Расулзаде. Весной 1942 года он пригласил наиболее известных деятелей-эмигрантов собраться на конференцию в Берлине, в фешенебельной гостинице "Адлон". На конференции должен был обсуждаться вопрос будущего устройства национальных государств в случае поражения СССР, а также роль эмигрантов в этом деле. Следует отметить, что в значительной степени Шуленбург сделал ставку на демократически настроенных представителей эмиграции, ничего общего не имеющих с национал-социализмом. От азербайджанской эмиграции были приглашены Расулзаде, возглавлявший на тот момент азербайджанскую делегацию в Париже Мир Якуб Мехтиев, бывший губернатор Карабаха Хосров-бек Султанов.
Однако Розенберг очень ревниво относился к деятельности Шуленбурга, добившись того, что, в конечном счете, последний был отстранен от контактов с эмигрантами. Известно и то, что взявший вопрос в свои руки Розенберг, как и его ближайший сотрудник Арно Шикеданц, назначенный генеральным комиссаром по делам Кавказа, очень не хотел иметь дел с Расулзаде в качестве председателя Азербайджанского Национального Комитета. Будучи человеком принципиальным, Расулзаде постоянно и настойчиво ставил перед германским руководством вопрос о независимости Азербайджана. В результате, буквально через полгода, Расулзаде первым из числа председателей Кавказских Национальных Комитетов подал в отставку и покинул Германию, до конца войны отойдя от активной политической деятельности.
В случае же с Нжде, мы наблюдаем, как раз обратное. Он с самого начала активно сотрудничал с немецкими властями. И если Расулзаде был политиком, то Нжде, в основном - руководителем боевиков-диверсантов, оказывающим германской разведке те услуги, на которые был способен. Фактически, в 1941-1944 годах Нжде, в основном, занимался той же деятельностью, что и в годы Балканской и Первой мировой войн, когда возглавлял группы диверсантов в тылу турецких войск.
Я изучал советские архивные документы, касающиеся Расулзаде. Он всегда считался настолько крупным политическим деятелем, что даже Сталин, прибывший в Баку в 1920 году после советизации Азербайджана, хотел воспользоваться его услугами. Сталин вывел Расулзаде из тюрьмы, взял с собой в Москву и попытался склонить на сторону советской власти. Однако через год, обманув большевиков, Расулзаде сумел бежать через Финляндию в Европу, а оттуда в Турцию.
Еще одним примером того, насколько известным и авторитетным деятелем был Мамед Эмин Расулзаде, является то, что Сталин непосредственно дал указание подготовить ответ на его книгу об Азербайджане, изданную в эмиграции, не поленившись снабдить свое письмо конкретными тезисами по данному вопросу. Дело в том, что книга приобрела настолько большую популярность, что Сталин считал, что ЦК КП Азербайджана должен обязательно на нее ответить.
Наряду с этим, изучая архивные материалы, я обнаружил сводный документ, состоящий из справок, подготовленных руководством НКГБ в июле 1944 года на руководителей эмигрантских организаций, представляющих нерусские народы. Из числа азербайджанцев там фигурирует лишь биография Расулзаде как наиболее крупного деятеля азербайджанской эмиграции. Кстати, в ней отмечается, что в конце 1943 года Расулзаде был отстранен немцами от руководства Азербайджанским Национальным Комитетом за "неэффективную работу", что о многом говорит.
Еще более корректируют и уточняют эти сведения данные Г. фон Менде, начальника отдела "Кавказ-Туран" Восточного министерства Германии. По его словам, в письме, направленном в упомянутое министерство в связи со своим решением распустить комитет, Расулзаде приводил в качестве главных причин этого, наряду с отказом немцев дать конкретное обещание относительно будущего Азербайджана, также отказ допустить его и других членов комитета к работе с пленными азербайджанцами. Таким образом, из сравнения архивных данных становится окончательно ясным, что немцы, не доверяя Расулзаде, сделали все для того, чтобы тщательно изолировать его от каких-либо контактов с азербайджанскими военнопленными. Исходя из этого, утверждения об участии Расулзаде в вербовке азербайджанских военнопленных в легион, а тем более в возглавлении легиона не выдерживают никакой критики. Не желая быть игрушкой в руках немцев, Расулзаде распустил комитет и подал в отставку.
Изучая эти материалы, нельзя не согласиться с мнением немецкого историка П. фон Цур Мюлена, что Азербайджанский Комитет в Берлине являлся лишь незначительным эпизодом биографии М. Э. Расулзаде.
Небезынтересно отметить, что в упомянутом выше документе НКГБ от июля 1944 года в числе известных армянских деятелей, действительно опасных для СССР, фамилия Нжде не упоминается вовсе (из числа армянских деятелей там приводятся биографии Гукасова, Дро, Хатисяна и Оганджаняна).
Мамед Эмин Расулзаде всегда рассматривался всеми, в том числе и его противниками-большевиками, исключительно в политическом контексте. Это был крупный политик, которого, в глубине души, уважали даже его враги. Между тем как Нжде не являлся известным деятелем армянской эмиграции, как и, строго говоря, политическим деятелем вообще. Даже в среде самих армянских эмигрантов Нжде считался безответственным радикалом, экстремистом и в целом весьма неадекватным человеком.
Делая из таких деятелей национальных героев, идеологи современной Армении толкают армянский народ на путь губительной для него же самого бесконечной и непримиримой конфронтации со своими соседями. И это при том, что в истории Армении прошлого века были люди куда более респектабельные и заслуживающие уважения с политической точки зрения. Например, тот же бывший городской глава Тифлиса А. Хатисян, который в условиях эмиграции, в конце концов, примкнул к инициированному Расулзаде Пакту Кавказской Конфедерации.
Я более чем уверен, что наряду с патриотизмом, национальные герои должны являть своим народам пример разумности, адекватности и рациональности, а также добрососедского отношения со своими соседями".
day.az
.jpg)
.png)
