После конфликта с руководством Национального медицинского исследовательского центра (НМИЦ) онкологии имени Блохина 26 врачей детского отделения решили уволиться. «Собеседник» выяснил, что их к этому подтолкнуло.
Родители детей, которые проходили и проходят лечение в онкоцентре, тоже разделились на два лагеря: одни поддерживают медиков, вторые – руководство.
Ситуация накалена до предела. Никто не хочет слушать друг друга. Вместо того чтобы по факту разобрать все претензии друг к другу, и врачи, и руководство центра дают эмоциональные пресс-конференции. За взаимными обвинениями сложно найти истину.«Собеседник» поговорил с человеком, работающим в НМИЦ им. Блохина. Его версию причин конфликта мы публикуем на условиях анонимности, потому что сотрудник пока не готов бросить своих маленьких пациентов. – Знаете, мне страшно за детей. Потому что, когда уйдут все врачи, которые от бога, спасать их будет реально некому.
Проблемы начались осенью 2017 года, когда прежнему директору онкоцентра Михаилу Давыдову (хирург-онколог, профессор, возглавлял центр 16 лет. – Ред.) не продлили контракт. На его место поставили Ивана Стилиди в качестве исполняющего обязанности. Через год он стал директором всего центра, а детское отделение возглавил Георгий Менткевич, который работал в онкоцентре с 91-го года, создал отделение трансплантации костного мозга и к тому моменту был зам. директора по научной и лечебной работе НМИЦ.
Как раз тогда пошли слухи, что директор больницы ведет переговоры со Светланой Варфоломеевой, которая на тот момент была замом генерального директора, то есть правой рукой академика Александра Румянцева – президента онкоцентра имени Рогачева.
– Мир онкологов очень узкий, и, как правило, информация распространяется быстро: мы знали, что из себя представляет Варфоломеева, и готовились к этому.
Пришла она к нам 2 июня и начала мести по-своему: привела двух своих врачей – назначила их замами, они стали диктовать условия коллективу.
Они хотели, чтобы наши профессора и светила им полностью подчинялись. Но это было невозможно.
Новое руководство начало вводить новые протоколы лечения – те, по которым лечат в онкоцентре Рогачева.
Конечно, Менткевич не мог согласиться работать по тем протоколам, по которым требует новое руководство, потому что у врачей нашего центра многолетний опыт, наработки и главное – это результат.
Подача питания
– То, что делала Варфоломеева в своем отделении центра Рогачева – отдельная история. Летом у нас прошел мастер-класс по нутрицитному питанию (через нос или через желудок с помощью трубки). Это крайняя мера, когда ребенок из-за химиотерапии совсем не может есть сам нормальную еду. Бывает, когда действительно это необходимо по медицинским показаниям. Но это для детей тяжело.
Варфоломеева активно вводила нутрицитное питание, когда работала в Балашихе и была главным онкологом Московской области. По ее словам, когда они пытались внедрить нутритивную поддержку, им приходилось преодолевать сопротивление и профессионалов, и родителей, а также убеждать пациентов в необходимости такого вида лечения.
В 2013 году в центр Рогачева пришел крупнейший производитель такого медицинского питания Nutricia Advanced Medical Nutrition. Бюджет, который тратит фонд на программу нутрицитного питания, помогающий пациентам центра Рогачева, – 51 млн руб. в год. Тогда там запретили мамам готовить для детей еду, а детей начали переводить на нутрицитное питание.
По словам мам пациентов, конечно, никто никаких подписей ни у кого не просил. Просто запретили готовить. После запрета (наверное, через месяц) по отделению через одного малыши шатались с трубочками. Естественно, худые. Без зондов были только те, у кого есть родственники в Москве.
Родители варили по утрам каши в микроволновке, потом научились там варить и супы. Потому что так не докажешь: готовит родитель или подогревает.
...То же самое она сейчас пытается провернуть и у нас. У нас новая администрация уже чуть что – предлагает ставить зонд.
– Теперь – откуда взялась вся эта лабуда с деньгами, с зарплатами? В «Башне», как у нас называют основное здание НМИЦ, где находится администрация и взрослое отделение, появились пустые койки. Много. «Башня» перестала зарабатывать деньги.
В «Башне» всю жизнь брали деньги, она отличалась огромной взяткоемкостью. В 2011 году люди платили по 100 тыс., чтобы попасть на койку.
Но, к слову, когда кто-то из «взрослых» онкологов приходил оперировать детей, то они деньги не брали. Не все, но те, кто берет, и те, кто пытается навязать платные услуги, есть. Нет смысла скрывать, это и так все знают.
В детской онкологии это все мягче. Не многие принимают «благодарности». Но, знаете, если человек хорошо лечит, реально спасает детей… Почему его не поблагодарить, если родитель пациента хочет?
Так вот, «Башня» перестала зарабатывать, а надо как-то платить сотрудникам взрослого отделения и всем замам. В июле врачи получили очень маленькие зарплаты. Но в августе пришла уже более-менее нормальная.
– Удивительно, что родители не остались в стороне и заступились за врачей. Казалось, что пока жив ребенок – мамы будут молчать. Не потому, что им все равно, а потому, что когда у ребенка онкология – это лечение на долгие годы, и приезжать к врачам в клиники придется не единожды. Родители очень рискуют, потому что в любой момент их детей могут просто отказаться лечить.
Думаю, родители так бы и молчали, если бы им Варфоломеева не заявила, что обследования их дети должны проходить по месту регистрации.
Раньше как было: ребенка лечили у нас, выписали, а потом его привозят опять к нам же на контроль, чтобы сделать МРТ, КТ, выявить, растет ли опухоль, какова динамика.
Да, в этой системе есть проблема: мамочки приезжают и сидят в очереди иногда несколько дней, поскольку у нас много пациентов – и первичных, и тех, кто на контроль. Но лучше посидеть в очередях, и твоего ребенка проверят специалисты, чем районные онкологи, которые когда-то уже проворонили опухоль. Вы же понимаете, что небольшое промедление – и вовремя не замеченная опухоль может стоить ребенку жизни.
– То, что произошел этот взрыв – большая ошибка. Врачи не остановятся, пока не будут выполнены их требования, а именно – смена руководства НМИЦ.
Но сейчас этот конфликт приобретает слишком эмоциональный окрас: врачи в порыве эмоций смешали все в одну кучу – и претензии к Варфоломеевой, и проблему несданных корпусов, которые мы ждем лет 20 и которые давно покрылись плесенью.
Но и руководство стоит намертво, считая, что поступают правильно: сейчас онкологи уйдут, а Варфоломеева пригласит на их места своих, молодых – тех, кто готов подчиняться и заглядывать ей в рот. Но смогут ли они лечить не хуже?
В этой войне победителей не будет.
