Глобальное потепление, в которое вы, возможно, вновь перестали верить в середине сентября, все-таки существует, причем оно ускоряется, ибо одни процессы влекут за собой другие.

Когда покачнется Магадан

В первые дни октября российские СМИ, традиционно занятые США и Украиной, вдруг расцветились заголовками типа «Названы российские города, которые пострадают от глобального потепления». Действительно, ведущий научный сотрудник Арктического и антарктического научно-исследовательского института Алексей Екайкин рассказал в интервью «МИА Сегодня», что вечная (вернее, многолетняя, но неточный термин прижился в СМИ) мерзлота отступает, и ряд городов, построенных на ней, оказался в определенной опасности. Как поведут себя строения, воздвигнутые на неподвижном грунте, когда этот грунт станет обычным, рыхлым, с сезонными колебаниями? Достоверных данных на этот счет пока что нет, но, кажется, скоро будут.

Воркута, Салехард, Чита, Улан-Удэ, Петропавловск-Камчатский – эти города, перечисленные по направлению с запада на восток, находятся сейчас в зоне риска. За ними последуют Якутск и Магадан, но несколько десятков лет у них еще есть.

А вечная мерзлота – это не только лед, относительно безобидный H2O, хотя и попадание этой воды в мировой океан приведет к интересным последствиям (о них ниже). Это еще и огромные запасы органического углерода (метан, углекислый газ) – порядка полутора тысяч гигатонн, то есть 1 500 000 000 000 000 килограммов, в два раза больше, чем содержится во всей земной атмосфере. «Эффект домино» – потепление приводит к высвобождению метана, он попадает в атмосферу, делает ее более плотной, усиливает парниковый эффект и тем самым ускоряет дальнейшее потепление. Это – не предположения, это – наука. Другой вопрос, что вся разом мерзлота не исчезнет, перед нами в любом случае процесс, который растянется более чем на сотню лет, и человечество, безусловно, успеет адаптироваться к изменениям.

Все врут

Тем не менее в нашей блогосфере, что простительно, и в СМИ, что хуже, упорно насаждаются два мифа. Первый – что глобального потепления нет вообще. Второй – что потепление есть, но не имеет антропогенной природы, то есть перед нами обычный цикл термической активности планеты.

Спорить с первой точкой зрения – все равно что опровергать теорию плоской Земли или искать фарфоровый чайник на орбите: дело, может, и не совсем бесперспективное, но точно не оправдывающее вложенных усилий. Уточним лишь, что потепление действительно двигается по планете неравномерно, и, например, Урал стал «хребтом мороза» – там наблюдается даже определенное похолодание (существуют внятные объяснения этого феномена, в двух словах – изменение маршрутов циркуляции холодного арктического воздуха). Но если холодно в Екатеринбурге, это еще не значит, что потепления не существует.

Вторая имеет право на жизнь, но отдает излишней скромностью – представители рода человеческого отрицают влияние человека на планету. Здесь не место подробно разбирать доводы pro и contra, в рамках этой статьи предлагаю временный компромисс – да, наблюдается естественное потепление, вызванное эндотермическими процессами планеты, но и человечество охотно присоединилось к этому процессу, всеми силами ему помогая.

Со своей стороны, и экологи своей избыточной, порой навязчивой активностью, агрессивным маркетингом зачастую лишь ухудшают ситуацию. Позорное выступление необразованной правдорубки Греты Тунберг в ООН, например, дало много очков скептикам, считающим борьбу с потеплением лишь хитроумной пиар-акцией, направленной на получение финансовой прибыли с экологических проектов. И это уже не миф, а одна из неизбежных составляющих любой глобальной программы: кому война, кому мать родна.

Так или иначе, 21 сентября 2019 года Россия без особой помпы присоединилась к Парижскому соглашению по климату, став 187-м, то есть одним из последних его участников. И тем самым на официальном уровне признало способность человека влиять на климат. В самом деле, человеческая деятельность (не жизнедеятельность, то есть дыхание и иные выделения, а именно промышленность) дарит атмосфере 10-40 млрд тонн углекислоты в год – то есть при максимальном подсчете более 5 тонн на каждого из нас. Понятно, что такое расхождение в оценках появилось не случайно, и верхняя планка, скорее всего, спекулятивная, но проблема действительно существует.

Утопить конкурента

А теперь немного конспирологии. К чему приведет отрицание влияния человечества на климатические процессы? Очевидно, к усилению этого влияния: раз ничего особенного не происходит, можно и дальше сжигать углеводороды, насыщая атмосферу продуктами распада.

Но кому это может быть выгодно? Ответ очевиден.

Российская Федерация является главным и фактически единственным бенефициаром глобального потепления. Огромная территория, на 60% скованная вечной мерзлотой, сейчас не может использоваться в достаточной мере. Многие топонимы у нас являются синонимами какого-то хронического ужаса – холода и недосягаемости: Магадан, Воркута, Колыма, Чукотка, Оймякон. На двух третях территории страны, включая часть ее южных (!) границ, приняты «северные добавки» к зарплате.

При устойчивом потеплении Россия получит огромные земли в свое не условное, как сейчас, а полное распоряжение. Сможем ли мы им распорядиться – другой вопрос, к климату отношения не имеющий…

Уже сейчас наша страна активно работает над развитием Северного морского пути, который позволяет доставлять товары из Восточной Азии в Европу на неделю быстрее, чем традиционным путем через пробку в Суэцком канале и почти на три недели – чем через мыс Доброй Надежды. Если отпадет необходимость сопровождения грузов ледоколами – а толщина ледового покрова явно уменьшается – этот путь станет самым дешевым. Скажем, 60 лет назад «чистая» навигация была возможна не более 10 недель в году, сейчас уже 13. Плюс этот путь еще и самый безопасный, ибо по пути нет никакого Сомали, викинги угомонились, а о ненцах-пиратах пока никто не слышал. То есть экономия на охране, каждый день работы которой стоит порядка 5000 долларов. Сухогрузы косяками пойдут по Северному Ледовитому океану, а Россия будет собирать с них роялти.

Но льды просто так не исчезнут – они станут водой и, опять же, пополнят собой мировой океан. Вы скажете – лед и сейчас в океане, а при таянии он уменьшается в объемах. Это действительно так, вот только есть, во-первых, наземные ледники, во-вторых, крупные айсберги, возвышающиеся над уровнем океана. Их объем нельзя недооценивать. Сейчас уровень океана поднимается примерно на 3,1-3,2 мм в год, но эти темпы постепенно растут (в 2012 году – 1,9 мм). Существует множество прогнозов этого роста – от пессимистично-катастрофичного ООН в 6,4 метра за сто лет до реалистичного, предложенного тем же Екайкиным, – 1 метр к 2100 году. Но даже в последнем случае надо помнить, что 2100 годом история не заканчивается, и океан продолжит подниматься все выше и выше. Один только сползающий вниз ледник Якобсхавн с Гренландии, окончательно растаяв, прибавит около 50 см к высоте мировых вод, а ледников таких – десятки.

Антиутопия. Или не анти?

Западная Европа и Австралия окажутся в огороженной огромными дамбами яме: заметная часть их территории окажется ниже нового уровня моря. Это будет жизнь в постоянном страхе прорыва воды, сметающего все на своем пути. Если же дамбы не сумеют построить или сочтут нецелесообразными, уже при пятиметровом приросте уровня океана Скандинавия распадется на скалистый архипелаг, Великобритания – на равнинный. Бо́льшая часть Франции превратится в Китеж-Атлантиду (неслучайно эта страна беспокоится сильнее всех, и соглашение по климату – именно Парижское, а не, скажем, Боготское). Слияние Балтийского и Черного морей сделает Европу для России в полном смысле заморской.

А это не просто перепечатывание учебников географии. Это потеря сельскохозяйственных земель, угроза голода, опустынивание части субтропических территорий… И тут выходит Россия – вся в… зеленом вместо привычного белого.

Мы сохраним промышленность. В отличие от прибрежных американских и китайских заводов (до трех четвертей – в зонах будущего затопления), наши построены главным образом далеко от моря, им ничто не угрожает (в зоне риска – 20%). Причина проста – все стараются строить производство возле портов, но в России это традиционно речные а не морские порты.

Конечно, и у нас есть низменности, есть и районы ниже уровня моря, но относительно общей площади страны их доля очень невелика, там проживает менее 10% населения, и вывезти их в более пригодные для жизни места особой проблемы не представляет. Приобретения гораздо более значимы, чем потери. Потепление даст России огромный прирост пригодной для возделывания земли, и хотя нынешние житницы страны несколько потеряют в продуктивности, их с лихвой заменят новые сибирские и дальневосточные угодья.

Конечно, климатические изменения – это всегда риск, в том числе и тот, с которого я начал, а именно потеря устойчивости городов на бывшей вечной мерзлоте. Но Россия рискует меньше, чем любая другая значимая страна, поэтому невольно задаешься вопросом: а просто так ли мы усиленно разогреваем планету, экспортируя рекордные объемы нефти, газа, угля? Или в этом есть далекий, циничный, по-своему бесчеловечный, но очень действенный расчет?