В мае 1960 года бывший шеф израильской разведки «Моссад» Иссер Харель провел операцию, которая прогремела на весь мир. Розыск, захват и доставка в Израиль нацистского преступника Адольфа Эйхмана стали одной из самых дерзких акций в истории секретных служб. Потом был открытый суд, который признал Эйхмана виновным в убийстве миллионов евреев и воздал ему по заслугам.

Спустя много лет Иссер Харель описал операцию по похищению Эйхмана в книге «Дом на улице Гарибальди», которая выдержала несколько изданий и вышла во многих странах мира. В предисловии автор предупреждает: многие подробности операции остаются секретными и по сей день (это относилось к 1990 году. – Н.Ш.). То же относится к именам и фамилиям участников акции – все они фигурируют под псевдонимами. Полный список участников операции по поиску, захвату и вывозу Эйхмана был засекречен в Израиле вплоть до января 2007 года

Дом в переулке роз на окраине Тель-Авива. Зелень, солнце и цветы. Вокруг стоит волшебная тишина. Здесь живет человек, личность которого многие годы окутана тайной. Это Иссер Харель. Его профессия – разведка. Длительное время он возглавлял службу безопасности Израиля. Теперь хозяин дома на покое. Пишет книги, собирает картины.

«Помню, словно это было вчера, – вспоминает Иссер Харель, – как у меня созрело решение поймать А. Эйхмана. Это было в конце 1957 года, через двенадцать с половиной лет после разгрома нацистской Германии, положившего конец кровавой карьере офицера СС, которому было поручено уничтожение еврейского народа».

В один из осенних дней 1957 года Иссер Харель засиделся допоздна в своем кабинете. Он изучал одно досье, материалы для которого собирал сразу после Второй мировой войны. Это было досье нацистского преступника Адольфа Эйхмана, который в 1934 году был назначен экспертом по вопросам сионизма в Главном имперском управлении безопасности (РСХА) нацистской Германии и впоследствии сыграл ключевую роль в осуществлении плана «окончательного решения еврейского вопроса». Причем для выполнения своей чудовищной программы он предложил даже учредить специальный орган, а в ходе войны Эйхман все чаще стал брать на себя административные функции по реализации упомянутого плана, добиваясь убийственной тщательности в исполнении своих приказов.

Во время Нюрнбергского процесса были представлены неопровержимые доказательства активного участия Эйхмана в организации Холокоста. По его инициативе Освенцим превратился в крупнейший центр массового истребления людей. Особой жестокостью отличались действия Эйхмана в Венгрии, где в марте 1944 года он руководил мероприятиями по реализации «окончательного решения». Всего за четыре месяца, разделив страну на шесть специальных зон и введя туда войска, он осуществил депортацию 650 тыс. венгерских евреев, 437 тыс. были отправлены в Освенцим. Позже, когда Германия стала терпеть поражение на фронте, ее руководители пытались получить необходимые им стратегические материалы в обмен на жизнь узников, но даже во время этих переговоров Эйхман не прекращал своей ужасной деятельности.

После войны многие нацисты, занимавшие руководящие посты в Германии, были арестованы и предстали перед военным трибуналом. С теми же из них, кто избежал суда, расправлялись по-своему. Никто не должен был уйти от справедливого возмездия. Но некоторым одиозным личностям это сделать все же удалось. Эйхман был одним из них.

В заключительный год войны в Еврейской бригаде, воевавшей в составе британской армии, была создана организация, поставившая перед собой задачу поиска и ликвидации нацистских преступников. Организация эта известна под названиями «Ханокмин» и «Накам».

На основе свидетельств бывших нацистских узников, члены этой организации составили списки преступников, а по всей Европе была раскинута агентурная сеть «Ханокмин». В результате было обнаружено, арестовано или ликвидировано несколько сотен нацистов, в большинстве своем членов СС, причастных к Холокосту. Как только становилось известно о местонахождении очередного «наци», один из членов организации являлся к нему в форме, к примеру, британского офицера и вежливо приглашал в комендатуру для выяснения каких-либо обстоятельств. Его, впрочем, провожали в ближайший лес или поле, где преступнику зачитывали обвинение, выносили приговор и тут же приводили его в исполнение.

Адольфу Эйхману удалось избежать и скамьи подсудимых, и расправы «Ханокмина». Он был далеко не глупый человек и, кроме того, знал кое-что о работе разведки. Казалось, ему удалось скрыть следы. Но длилось это лишь до осени 1957 года…

Однажды Иссер Харель получил информацию от генерального прокурора земли Гессен (Германия) Фрица Бауэра о том, что Эйхман проживает в Аргентине. Вот почему глава израильской разведки всю ночь изучал досье Эйхмана. К утру он был уверен – этот человек должен предстать перед судом. Но не все было так просто. Поимка крупного нацистского преступника, проживающего, вероятнее всего, под вымышленным именем и имеющего влиятельных друзей, в том числе и в аргентинском правительстве, будет одной из самых сложных задач, с которыми он когда-либо сталкивался.

Кроме того, были и другие проблемы. Допустим, Эйхман захвачен. Что с ним делать дальше? Легче всего уничтожить, но Иссер Харель не хотел просто убивать его. Он собирался доставить Эйхмана в Израиль и судить его перед теми, кого он так старался уничтожить. Несомненно, это серьезно усложняло задачу, но другого варианта не было: Харель хотел, чтобы все было сделано по закону. Такому преступнику, как Эйхман, нельзя позволить умереть просто так.

Предстояла очень ответственная операция, которая независимо от результата повлекла бы за собой серьезные последствия. Иссер Харель тщательно проанализировал все детали операции и, только убедившись в ее успехе, пошел с докладом к премьер-министру Израиля Давиду Бен-Гуриону. Их разговор был краток.

Войдя в кабинет Бен-Гуриона, Иссер сообщил, что располагает данными о местонахождении нацистского преступника Адольфа Эйхмана.

– Прошу разрешения привезти его в Израиль.

– Действуйте! – это все, что сказал в ответ премьер-министр.

С этого момента операция по доставке Эйхмана в Израиль для суда стала задачей номер один для шефа израильской разведки.

Информация об Эйхмане поступала к генеральному прокурору Бауэру от одного слепого еврея, проживающего в Буэнос-Айресе, – Лотара Германа. Его дочь встречалась с молодым человеком, которого звали Николас Эйхман (по другим данным – Клаус Эйхман). Это обстоятельство и позволило в итоге установить адрес семьи Эйхмана: Буэнос-Айрес, Оливос, улица Чакабуко, 4261.

В начале 1958 года за домом Эйхмана установили наблюдение. Но, видимо, была допущена неосторожность, либо помогло чутье человека, привыкшего скрываться. В итоге Эйхман и его семья однажды просто исчезли. След их был потерян.

В марте того же года по личному указанию главы «Моссада» в Буэнос-Айрес приехал опытный офицер Эфраим Элром. Он не являлся сотрудником разведки, а служил в полиции. Родом из Польши, он долгое время проживал в Германии. По приезде в Палестину Эфраим работал в британской полиции, а после обретения Израилем независимости стал старшим офицером израильской полиции. Выбор пал на этого человека не случайно: у Элрома был прекрасный послужной список, и к тому же его легко можно было принять за немца. Была и еще одна серьезная причина: почти вся его семья погибла в немецком концлагере.

В Буэнос-Айресе Элром встретился с Германом. Как выяснилось, подозрения у Германа насчет настоящей личности Эйхмана появились, когда он услышал, как Николас хвастается заслугами своего отца перед нацистской Германией. Очень осторожно стали проверять, о том ли Эйхмане идет речь. Необходимо было исключить возможность возникновения у этого человека даже малейшего подозрения о слежке. Но хуже всего было даже не потерять настоящего Эйхмана, а захватить невинного человека.

Агентов, занимавшихся розыском, снабдили информацией, содержащей мельчайшие детали, по которым можно было идентифицировать преступника с абсолютной точностью: физические данные, тембр голоса и даже день свадьбы. В деле, однако, отсутствовали фотографии Эйхмана военного времени, заблаговременно им уничтоженные. Пришлось довольствоваться его старыми снимками.

Сотрудники «Моссада» постоянно проверяли поступающие сведения, отсеивали достоверную информацию от ложных версий, которых было предостаточно. По одной из них, Эйхман якобы проживал в Кувейте, выдавая себя за сотрудника нефтяной компании.

Шло время. В израильском руководстве уже стали поговаривать о том, что впустую тратятся и без того скудные средства «Моссада». Однако поиск нацистского преступника все же продолжался. И в декабре 1959 года израильские разведчики, наконец-то, отыскали Эйхмана, скрывавшегося под именем Рикардо Клемента – разорившегося владельца прачечной. Установив слежку за Эйхманом, агенты обнаружили дом на улице Гарибальди, в котором проживала его семья. Они взяли дом под круглосуточное наблюдение, фотографировали его со всех сторон и скрупулезно изучали привычки лысеющего мужчины в очках.

Все указывало на то, что это был Эйхман, но нужно было несомненное доказательство. И такая возможность представилась лишь 21 марта 1960 года.

Вечером того дня Рикардо Клемент, как обычно, вышел из автобуса и медленно направился к своему дому. В руках он держал букет цветов, который преподнес встречавшей его женщине. Младший сын хозяина, обычно неряшливо одетый, был в праздничном костюме и аккуратно причесан. Спустя некоторое время из дома донесся шум веселья: там явно отмечали какое-то событие. Обратившись к досье Эйхмана, сотрудники разведки установили, что в этот день Эйхманы должны были справлять свою серебряную свадьбу. Последние сомнения исчезли: разорившийся бизнесмен Рикардо Клемент – это не кто иной, как нацистский преступник Адольф Эйхман.

Итак, Эйхман найден. Иссер решил лично вылететь в Аргентину, чтобы принять участие в его захвате. Позже он признался: «Это была самая сложная и тонкая операция, которую когда-либо проводил «Моссад». Я чувствовал, что обязан взять ее выполнение под личную ответственность». Один из его сотрудников разведки, впрочем, объяснил это немного иначе: «Он просто не мог не быть тогда с нами в Аргентине».

С приездом главы «Моссада» подготовка к операции ускорилась. Под его руководством был разработан план вывоза Эйхмана из страны по фальшивым документам. Были проработаны мельчайшие детали. Последние коррективы вносились на основе сведений, получаемых от сотрудников наружного наблюдения, следивших теперь за каждым шагом Эйхмана.

Следует отметить, что Иссер Харель лично отобрал членов оперативной группы из числа лучших сотрудников разведки. Все они и раньше принимали участие в подобных операциях, не раз рисковали своей жизнью. Учитывая, что операция будет чрезвычайно опасной, по настоянию Иссера в группу захвата отбирались только добровольцы. Руководителем группы стал бывший военнослужащий войск специального назначения, который принимал участие в боевых действиях с двенадцати лет. Он был в числе тех, кто взорвал английскую радиолокационную станцию на горе Кармель, считавшуюся неприступной. Впоследствии, после ранения, перешел в «Моссад». Остальные члены группы испытали на себе все ужасы нацистского террора. На их глазах близких увозили в лагеря смерти, откуда они уже не возвращались. У некоторых не осталось в живых никого из близких родственников.

В группу входил также специалист, известный как Шалом Дани, что означает «поддельщик документов». Он вырос в гетто. После оккупации Венгрии, где Шалом родился, он прошел через несколько концлагерей. В одном из них – Берген-Бельзене – в газовой камере погиб его отец. После окончания Второй мировой войны Дани оказался в английском лагере, куда попал после того, как корабль с еврейскими иммигрантами, направлявшийся в Палестину, был захвачен британскими ВМС. Теперь Иссер поручил Дани изготовить фальшивые документы для членов группы и Эйхмана, с тем чтобы незаметно вывезти его из Аргентины.

У другого человека, отобранного Иссером в опергруппу, нацисты убили сестру с тремя детьми. Узнав об этом, он поклялся отомстить убийцам. Именно он был назначен ответственным за непосредственный захват Эйхмана. В группу был также включен бывший член организации «Ханокмин», имевший опыт уничтожения нацистов в Италии.

Всего же в операции участвовало более 30 человек: 12 составили группу захвата, а остальные – группу поддержки. Все было рассчитано, исключены любые случайности. Чтобы избежать осложнений при выезде из Аргентины, в одной из европейских столиц было создано небольшое туристическое агентство. С учетом возможности провала и нежелательных политических последствий акции было сделано все, чтобы скрыть сам факт прибытия группы захвата из Израиля.

Нельзя было исключать того, что правительство Аргентины не выразило бы протеста против вмешательства иностранного государства во внутренние дела страны. Но у Иссера не было выбора: ведь если поставить в известность аргентинское правительство, нет гарантии того, что удастся арестовать Эйхмана. В то время в Латинской Америке значительным влиянием пользовались политические силы, симпатизирующие нацистам.

Непосредственная подготовка к операции началась в конце апреля. Сотрудники «Моссада» прибывали в Аргентину в разное время, из разных стран и городов. Они размещались на конспиративных квартирах, которые служили опорными пунктами в предстоящей операции. Был арендован парк машин, чтобы агенты могли постоянно менять их, тем самым нейтрализуя возможное наружное наблюдение.

Эйхмана собирались вывезти на самолете израильской авиакомпании «Эл-Ал», который специальным рейсом должен был доставить официальную делегацию из Израиля на празднование 150-летней годовщины независимости Аргентины. Возглавлял делегацию представитель Израиля в ООН Аба Эбан, ничего не подозревавший об операции. В течение многих лет Эбан был категорически против публикации книги «Дом на улице Гарибальди», которая вышла в свет лишь через 15 лет после описываемых событий.

Благодаря счастливому стечению обстоятельств Иссеру в конечном итоге удалось взять под свой контроль вылет указанного авиалайнера в Израиль. В качестве же запасного варианта предусматривалась доставка Эйхмана морским путем на специальном корабле, что, конечно, заняло бы не менее двух месяцев.

К 11 мая все приготовления были закончены.

Захватить Эйхмана было решено, когда он будет возвращаться с работы, и затем доставить его на одну из конспиративных квартир израильской разведки. Следует отметить, что это был классический образец операции по захвату.

В 19 часов 34 минуты на улице Гарибальди припарковались две машины. Из одной вышли двое мужчин, подняли капот и стали усердно копаться в моторе. Третий человек замаскировался на заднем сиденье. Водитель второй машины, стоявшей метрах в десяти от первой, «безуспешно» пытался завести ее.

Обычно Эйхман возвращался домой на автобусе, который останавливался у его дома в 19 часов 40 минут. В этот день автобус прибыл точно по расписанию, но Эйхман на нем не приехал. Положение осложнялось. Решено было ждать, но и на следующем автобусе объект не приехал. Не было его и на третьем автобусе.

Может быть, он что-то заподозрил? Оставаться на месте становилось опасным: можно было вызвать подозрение и поставить под угрозу проведение всей операции. В то же время было уже слишком поздно, чтобы уйти просто так.

В томительном ожидании прошло еще несколько минут. Наконец, показался еще один автобус. Всего один человек вышел из него и медленно направился в сторону разведчиков, которые быстро опознали в нем Адольфа Эйхмана. Как только он подошел к условленному месту, его ослепили фарами автомобиля. В следующее мгновение два человека схватили его и, прежде чем он успел издать хотя бы один звук, затолкали на заднее сиденье машины. Агенты действовали молниеносно, связали Эйхмана, засунули ему в рот кляп и натянули на голову мешок. Сотрудник «Моссада» предупредил: «Одно движение – и ты труп». Машина тут же рванула с места.

Через час Эйхман был на конспиративной квартире, надежно привязанный к кровати. Сотрудники «Моссада» решили проверить номер Эйхмана, вытатуированный у него на теле, как у всякого члена СС. Однако на этом месте был лишь небольшой шрам. Эйхман сказал, что в американском пересылочном лагере ему удалось избавиться от татуировки.

Пункт за пунктом израильтяне проверяли данные досье. К их удивлению, Эйхман охотно помогал им в этом безо всякого принуждения. Теперь перед ними сидел не надменный офицер СС, который распоряжался сотнями человеческих жизней, а маленький испуганный человечек, готовый добросовестно исполнить любое желание своих хозяев. На все вопросы он давал подробные ответы: «Номер членской карточки в национал-социалистической партии был 889895. Мои номера СС – 45326 и 63752. Меня зовут Адольф Эйхман».

С трудом верилось, что этот обычный с виду человек повинен в гибели сотен тысяч людей. По отзывам наблюдавших за Эйхманом в то время сотрудников «Моссада», он вызывал только чувство отвращения. Самым ужасным для них был момент, когда на прекрасном иврите он стал читать одну из еврейских молитв «Шма Израиль». «Меня учил ивриту один раввин», – объяснил пленник…

На конспиративной квартире под круглосуточным наблюдением Эйхмана продержали неделю. Свет в его комнате не выключался, единственное окно было плотно зашторено черными занавесками. В течение всего времени сотрудники разведки, выполняя приказ Иссера, вели допрос преступника, стараясь найти все новые и новые подтверждения того, что перед ними именно Адольф Эйхман.

Временами их пленник впадал в панику, когда ему казалось, что его должны расстрелять на месте. Боясь отравления, он отказался от пищи и настаивал на том, чтобы ее пробовал еще кто-то. Для израильтян это тоже была непростая неделя. Присутствие Эйхмана вызывало воспоминания о друзьях и родственниках, уничтоженных нацистами. Даже самые стойкие из группы захвата не выдерживали долго в этом доме и вынуждены были время от времени совершать пешие прогулки. Бывало, люди, привыкшие смотреть в глаза смерти, плакали. Сотрудница «Моссада», ответственная за приготовление пищи для Эйхмана, призналась потом, что с трудом подавляла желание подсыпать ему яда. Но, несмотря ни на что, дисциплина была на высоте. Не случайно Иссер Харель лично отбирал людей в опергруппу.

Примечательно, что, когда Харель увидел Эйхмана (а это случилось только на четвертый день после захвата), пленник не вызвал у него никаких эмоций: «Я только подумал, какой он неприметный».

Между тем Иссер Харель уже полностью переключился на планирование второй стадии операции – «вывоз». Рейс самолета авиакомпании «Эл-Ал» был назначен на 20 мая, через девять дней после похищения Эйхмана. Дата вылета не подлежала переносу, чтобы не привлечь внимания аргентинских властей. Харель рассчитывал, что семья Эйхмана не сразу обратится в полицию, поскольку, заявив о его исчезновении, им придется открыть настоящее имя Рикардо Клемента, а попади известие об этом в газеты, Эйхман немедленно будет казнен.

Семья Эйхмана действительно действовала весьма осторожно. Поначалу они обзвонили все больницы города, но не стали связываться с полицией. Вместо этого они обратились за помощью к друзьям. Иссер предвидел и это. Он рассчитывал, что нацистские друзья Эйхмана, находившиеся в таком же незавидном, тайном положении, вряд ли захотят помочь ему. И оказался прав. Большинство из них сразу же скрылись, покинув Аргентину, рассеялись по всему континенту. Ведь они решили, что за ними также начата охота, и знали, кто этот охотник. Позднее Николас Эйхман подтвердил: «Друзья отца по нацистской партии немедленно исчезли. Многие нашли убежище в Уругвае, и мы больше ничего о них не слышали».

Другой высокопоставленный нацист, Йозеф Менгеле, обнаруженный агентами «Моссада», тоже моментально скрылся. И было отчего. Его «медицинские» эксперименты над заключенными были очень хорошо известны. Именно он сортировал заключенных, прибывавших в Освенцим, на тех, кого убивали сразу, кого отправляли работать, а кого использовали для проведения чудовищных опытов.

Операция по вывозу Эйхмана была подготовлена тщательно. Сотрудник «Моссада» Рафаэль Арнон, якобы попавший в автомобильную аварию, был помещен в госпиталь. Его ежедневно навещал «родственник» (врач, служащий «Моссаду»), который инструктировал «потерпевшего», как симулировать медленное выздоровление. Наконец, утром 20 мая пациент почувствовал себя настолько хорошо, что его можно было выписывать. При выписке ему выдали медицинское заключение и разрешили (что было письменно подтверждено) возвратиться в Израиль. Как только «больной» покинул больницу, в его документы были внесены необходимые изменения и наклеена фотография Эйхмана.

К тому времени нацист стал настолько сговорчив, что сам подписал документ, в котором подтверждал готовность выехать в Израиль и предстать перед судом: «Это заявление сделано мною без всякого к тому принуждения. Я хочу обрести внутренний покой. Меня поставили в известность, что я имею право на юридическую помощь». Уже будучи в Израиле, он так объяснил свой арест: «Мой захват был удачной охотой и осуществлен безукоризненно с профессиональной точки зрения. Моим похитителям приходилось сдерживать себя, чтобы не допустить расправы надо мной. Я позволю себе судить об этом, так как кое-что смыслю в полицейских делах».

ВЫЛЕТ

Самым сложным делом при вывозе Эйхмана было прохождение паспортного и таможенного контроля, а также проверка службы безопасности аэропорта. День вылета Харель провел в кафе для персонала аэропорта, где за одним из столиков он устроил свой командный пункт. Сновавшие мимо него солдаты, полицейские, служащие аэропорта были бы несказанно удивлены, узнав, что этот маленький человек, сидящий в кафе с раннего утра до позднего вечера, занимается тем, что отдает приказы и выслушивает донесения десятков своих сотрудников. Более того, рядом с ним, в буквальном смысле под носом у властей, Шалом Дани выправлял необходимые Иссеру документы.

В день вылета Эйхмана привели в порядок и одели в форму служащего авиакомпании «Эл-Ал». Специальной иглой врач сделал ему укол, притупляющий чувства, и Эйхман плохо воспринимал, что происходит вокруг. Он не мог идти самостоятельно и его поддерживали с двух сторон. Пленник настолько вошел в роль, что даже напомнил сотрудникам «Моссада» о том, что нужно надеть на него пиджак, когда они забыли это сделать. «Будет подозрительно, если на вас будут одеты пиджаки, а на мне – нет», – проинструктировал их Эйхман.

Наконец эскорт из трех машин направился к служебному входу здания аэропорта. Как только первая машина поравнялась с контрольно-пропускным пунктом, сидевшие в ней сотрудники «Моссада», изображая из себя изрядно подвыпивших гуляк, нарочито громко стали смеяться и петь песни. Шофер машины с озабоченным видом поведал охраннику, что, проведя всю ночь в увеселительных заведениях Буэнос-Айреса, его друзья чуть не забыли о сегодняшнем вылете. Некоторые «летчики» откровенно дремали в машинах.

Охрана пошутила: «В таком виде они едва ли смогут управлять самолетом». – «Это запасной экипаж. Будут отсыпаться всю дорогу», – сказал на это шофер. С улыбками охранники пропустили машины, а один из них, кивнув в сторону спящих «летчиков», заметил: «Этим ребятам Буэнос-Айрес наверняка пришелся по вкусу».

Поддерживаемый с двух сторон Эйхман стал подниматься по трапу в самолет. И тут кто-то услужливо направил на эту троицу мощный прожектор, освещая ей путь. Эйхмана втолкнули в самолет и усадили в салоне первого класса. Вокруг разместились «члены экипажа» и тут же «уснули». Командир корабля приказал погасить свет в салоне. Последним появился Иссер Харель.

Все было готово к отлету. Внезапно группа людей внушительного вида в форме выскочила из терминала и бросилась бежать к самолету. Иссер и его люди замерли. Но, что бы это ни означало, им уже ничто не могло помешать: самолет вырулил на взлетную полосу и через минуту стал набирать высоту. На часах было пять минут первого ночи. Атмосфера немного разрядилась, а настоящему экипажу авиалайнера сообщили, что за пассажир находится у них в салоне первого класса.

Затем был суд, по результатам которого 15 декабря 1961 года Эйхману зачитали смертный приговор, а после того как прошение преступника о помиловании было отклонено, приговор был приведен с исполнение.