Гибрил Фодор
Террор во имя ислама основывается не на трактовке священного писания, а на идеологии современного толка, утверждает Гибрил Фодор.
Терроризм нанес очередной удар, на этот раз в самое сердце Европы. И, как по заказу, мусульманскому населению Европы навязывают чувство вины за то, что совершили те немногие, кто призывает к альтернативной трактовке религиозных истин. Помимо требований изоляции и возросшей исламофобии, после терактов возникает законный вопрос о том, санкционированы ли они исламом.
Ответом ИГИЛ было бы «да». Но откуда исходит это толкование? Священное писание? Теологи? Ответ шокировал бы многих и, без сомнения, немало несведущих мусульман, которые сами стали жертвами идей ИГИЛ и верят, что это и есть высшая степень праведности.
В действительности ИГИЛ следует политической трактовке, основанной на принципах маркизма-ленинизма, которые получили развитие в середине XX века. Согласно их позиции со ссылкой на египетского философа и мыслителя Сейида Кутба (Sayyid Qutb), религия легитимизирует эти принципы. Кутб (1906-1966) был активным участником светских коммунистических и социалистических кругов в Египте, прежде чем погрузился в вопросы религии. В своих трудах он толкует религию через светские идеи собственного прошлого.
Многие ученые полагают, что важнейшее произведение Кутба «Знаки на пути» во многом базируется на манифесте Ленина «Что делать?» 1902 года. Помимо прочего, Кутб считал, что все мусульманские сообщества впали в неверие, и кровавая революция руками небольшого числа избранных «верующих» — единственное спасение. Он дал ей название «джихад». Идеи распространились, они повлияли на Усаму бен Ладена, который воспринял их от своего учителя, а позже — на ИГИЛ. Об этом имеется много информации, и я очень рекомендую ознакомиться с ней.
Политическое толкование ислама, то есть объяснение учения в политических терминах, превратилось в одну из величайших геополитических угроз нашего времени как для мусульманского сообщества, так и для остального мира. Речь — не только об идеологической, но и о духовной позиции, так как духовные аспекты обесцениваются, и традиции плюрализма отрицаются. Важна только структура общества, и именно она становится целью религии. Превратно истолкованные, на практике эти идеи ведут к катастрофическим последствиям. Они искажают образ ислама, в том числе среди множества верных мусульман.
В первую очередь, ислам подразумевает духовную связь индивида и создателя. Ислам — не средство захвата власти. Идеологии, для которых праведность — лишь способ достичь цели, то есть получить власть, серьезно искажают смысл религии, который лежит в области духовного руководства. Эти идеологии не относятся к классическому учению ислама. Знаком радикализации являются, по мнению современных знатоков ислама, любые попытки поместить политику в центр религиозной практики человека.
Идея преобразовать общество с помощью революции, чтобы установить систему, которая насильственным путем будет в мелочах управлять религиозной жизнью (сравните с «диктатурой пролетариата»), не имеет оснований в исламе. Но именно она, сформулированная Кутбом, создала нынешнюю реальность.
Во времена второго Праведного халифа Умара ибн аль-Хаттаба государство не вмешивалось в личные дела человека. Еще один важный принцип заключался в том, что мусульманские правила предназначены лишь для тех, кто в них верит. Человека, который по какой-либо причине предпочитает не верить или обособляется от них, не следует принуждать к исполнению правил.
Любые перемены должны происходить демократически, то есть путем выражения общественного мнения, дебатов и коллективного участия. Идеи, направленные на насильственное разрушение общества ради некоей диффузной массы, мысли о том, чего хочет эта масса, уже показали себя одной из величайших политических ошибок прошлого века. Точно так же политическое толкование религии привело к искажению ее глубинного смысла и выставлению ее в негативном свете. Либеральное плюралистическое общество необходимо, чтобы дать идеям анализ и оценку.
