Промышленная вырубка лесов остается важной экологической проблемой мира. По данным Организации по продовольствию и сельскому хозяйству ООН, ежегодно теряется 13 млн га леса, а взамен вырастает в два раза меньше.
За сухой статистикой прячется куда более драматические потрясения – вместе с деревьями исчезает уникальный растительный и животный мир, который без своей естественной среды обитания существовать не сможет.
Именно о таком удивительном и загадочном мире дикой флоры и фауны Литвы рассказывает фильм «Древний лес», который на следующей неделе покажут в основной программе Кинофестиваля Северных и Балтийских стран «Северное сияние». Над ним работал литовский биолог и документалист Миндовгас Сурвила, потративший 12 лет на реализацию своего проекта.
Мы пообщались с автором и узнали, кого снимать сложнее: людей или животных, насколько технологичность важна для документального кино и что сегодня происходит с литовским лесом.
– Древний лес – ваша вторая полнометражная работа, которую вы называете «документальной поэмой». Какой смысл вы сами вкладываете в это понятие?
– Давайте представим сцену: «Стоит березка у дороги». Если она была оформлена в виде прозы, сразу начинаешь представлять: какая береза, какая дорога, много на ней ям или нет. Но если переиначить ее как стих, тогда начинают появляться другие чувства, смыслы.Ты можешь вспомнить про свой старый дом, свою семью. Место, где любил гулять. То есть используется тот же образ, но восприятие его совсем другое.
Так и с фильмом. Когда я снимаю диких животных, то стараюсь включить другое восприятие у публики, чтобы она воспринимала увиденное не отстраненно, а иначе, под другим углом, с другим мыслями. Смотришь на зевающую мышку – и живо представляешь на ее месте себя или своего друга. Вот потому это поэма. Мы также сознательно отказались от музыки, оставили лишь естественные звуки: шум леса, шелест листвы, журчание воды. Только так можно погрузиться в настоящую природу.
– По первому образованию вы биолог, магистр экологии. Ваша любовь к природе мне понятна. Но откуда у вас такая тяга к документалистике?
– Когда учился в пятом классе, я часто бывал в лесу, гулял по полям. У каждого ребенка есть свое секретное место, такое было и у меня. У всех городских детей оно обычно было рядом с домом, а у меня в лесу. Там находилось небольшое, но очень красивое болото. Однажды то место полностью вырубили, деревья отправили на заготовку. Мне стало очень обидно, хотелось об этом случае рассказать, но я не знал как и где. Чуть позже я понял, как это можно сделать – через фотографию или видео, тогда тебя услышат больше людей, чем первый раз. Благодаря кино я могу рассказывать большему количеству человек, что было раньше, где я был и что видел.
И вот примерно с пятого класса я думал, что о моем секретном месте нужно снять фильм, но камера тогда стоила как целая квартира. К своей цели я шел постепенно: закончил биологический факультет, чтобы понять, о чем нужно снимать, а затем начал работать с кинопрофессионалами, чтобы научиться правильно снимать.
– Ваш предыдущий фильм «Поле чудес» рассказывал о людях, живущих вдали от цивилизации. В новом фильме герои – дикие животные. Сложно было снимать их истории?
– Если сравнивать между собой «Поле чудес» и «Древний лес», то разницы в подходе к съемкам нет никакой. В первом случае я несколько лет жил рядом с общиной, наблюдая за бытом людей. Они привыкли ко мне за четыре года съемок и не обращали на меня внимания. В работе документалиста важна фактура. Тоже самое и с «Древним лесом», съемки которого растянулись на 12 лет. Снимать пришлось так долго, потому что дикого леса в Литве сохранилось всего 0,6% территории – то есть его почти нет. Такие места очень редки.
Приходилось их разыскивать, выбирать животных и птиц, которых следовало снимать, фактически охотиться на них с фотокамерой. Например, мы разыскивали породу птиц, четыре особи прилетают в Литву гнездиться. Чтобы их отыскать, я сотрудничал с орнитологами, они мне помогали. На протяжении всего этапа съемок я сотрудничал с шестью учеными и еще шестью людьми, которые помогали отыскать нужное место для съемок.
Уйму времени заняло создание лежанок – мест, откуда можно было безопасно снимать обитателей леса так, чтобы они нас не заметили и не тревожились. Осенью мы строили палатки недалеко от птичьих гнезд, а весной начинали съемку, когда они прилетали высиживать птенцов. Нам приходилось сидеть в засаде днями, чтобы не спугнуть обитателей леса.
Для съемок под водой пришлось сделать специальный стабилизатор, который не позволял оператору всплывать на поверхность. Он весил 24 килограмма. По ходу дела мы много разных конструкций мастерили, чтобы снять лесной мир с необычных ракурсов. 90% кадров было невозможно снять без специальных приспособлений. Именно поэтому вся эта подготовка к съемкам, работа с черновым материалом в итоге заняла так много времени.
– В недавнем из интервью вы говорили, что литовские зрители активно шли на показ. С чем связываете такой живейший интерес к документальному кино о природе?
– Я сам не знаю. Лучше спрашивать продюсеров. На сегодняшний день, через две недели после премьеры, на показ пришло 30 тыс. людей – это большая цифра для литовского проката. Тем более для документального кино. Приходят совсем разные люди: родители с детьми, ученики школ, пожилые пары. И мне пока трудно понять, что сработало, почему они захотели увидеть мой фильм. Он медленный, медитативный, там нет что называется «экшна».
Впрочем, я и не ставил перед собой цель – узнать, почему идут смотреть. У меня задача другая – что сделать, чтобы еще больше людей попало на показ. Мы ведь для этого как раз фильм и снимали, чтобы объяснить, что это такое – старый лес и почему его следует беречь. Потому что человек начинает беречь вещь, когда он ее любит. А начинает любить тогда, когда знает. Наша цель – чтобы люди узнали, что такое древний лес, еще не затронутый человеком.
Половину суммы, которую мы выручим за проданные на сеансы билеты, мы отложим, чтобы выкупить участки дикого леса. Они не должны принадлежать государству или бизнесу, их никто не в праве вырубать. Ведь лес рубят, чтобы заработать деньги. А мы хотим деньги потратить, чтобы его сохранить. Другую часть средств оставим на новый проект – интерактивную платформа. На ней можно будет в режиме онлайн смотреть, что происходит в лесу, какие там звери бегают, какие птицы летают.
– Вы упоминали, что снимали природу и на суше, и под водой с применением разных инженерных устройств. Насколько технологичная сторона съемки важна в документальном кино?
– Поскольку это фильм о природе, которую в целом люди знают, нужно показывать им то, его они еще не видели. Для этого как раз нужны специальные технологии, чтобы снять так, как еще раньше никто и не снимал. Но еще важнее, чтобы человек не почувствовал этой технологии вовсе. Если это произошло, значит режиссер виноват, нужно было поступать иначе.
– Помимо вырубки, какие еще проблемы есть у литовских лесов?
– Проблемы у нас, что в Беларуси, что в Литве, одни и те же. Лес неконтролируемо вырубается, и чтобы он восстановился должно пройти как минимум 40 лет. Такая проблема актуальна не только в нашем регионе, но и во всем мире. Хорошо, что остаются места, где природа до сих пор остается дикой. Но их все меньше и меньше. В обычном лесу водится несколько процентов животных, которые обычно обитают в диких лесах. Когда эти участки вырубят, не останется места, где им жить, и они вымрут насовсем. Из других проблем – развитие сельского хозяйства, использование удобрений и пестицидов, которые негативно сказывается на лесных угодьях и их обитателях.
У нас сейчас активно восстанавливается популяция морского орла. Из-за использования пестицидов их яйца оказывались мягкими, птица не могла высидеть птенцов. Не хватало кальция. После развала СССР мы смогли восстановить их популяцию. Сейчас экологическая ситуация в стране лучше, чем она была при СССР.
