В рамках ХV Международного театрального форума «Золотой Витязь» выпускники Академии кинематографического и театрального искусства Н. Михалкова представили спектакль «Метаморфозы-2: жёны артистов», худруком которого выступил сам Никита Сергеевич. «Метаморфозы», выстроенные на основе прозы Чехова и Бунина, стали своеобразной визитной карточ­кой академии. 

«Чтобы Шекспир не обиделся»

Юлия Шигарева, «АиФ»:  Никита Сергеевич, театральные фестивали сегодня, как правило, в свою программу включают спектакли провокативные. А вам самому что ближе - провокация или те ценности русского классического искусства, которые отстаивает «Золотой Витязь»?

Никита Михалков: Я вообще не люблю провокаций. Провокация - это вещь, которая несёт зло. Вспомните судьбу Гапона - его же повесили, в конце концов.

- Спектакль ваш называется «Метаморфозы». А метаморфозы, которые происходят сегодня в нашем обществе, вас удивляют, расстраивают?

- Это зависит от ситуации. Есть метаморфозы очень опасные, которые шокируют. (Задумывается.)

- Например?

- Например, когда в Ельцин-центре на полном серьёзе пытаются оправдать власовское движение. Или когда мальчик выступает в бундестаге с оглушительной речью, возможно, и не понимая до конца её смысла. Но ведь кто-то это ему писал! Кто-то внедрял эти мысли в его голову!

А это очень серьёзная и очень опасная проблема. Потому что это ведёт к постепенному приучению и наших людей, и всего мирового сообщества к мысли о том, что никакой разницы между Красной армией и вермахтом нет, никакой разницы между фашизмом и сталинизмом нет. А если это так, то режим, который был в СССР в те годы, может быть подвергнут новому Нюрнбергскому процессу и все завоевания, все государст­венные границы могут быть пересмотрены. И в результате можно прийти к варианту Милошевича. Так что не видеть эту опаснейшую тенденцию - это либо идиотизм, либо предательство. 

- А то, что радует, есть?

- Конечно! Меня радуют ребята, которые за год учёбы в моей академии очень меняются. Радует то, что люди начинают понимать, что свобода слова - всё-таки не беззаконие и не наслаждение от того, что ты можешь любому сказать что угодно, а возможность не бояться высказывать свою точку зрения. 

 - Кстати, о деньгах. Дело Серебренникова обострило вопрос о роли государства. Оно кто - спонсор, который безропотно даёт день­ги? Или оно имеет право потребовать от художника соблюдения определённых правил игры?

- Вообще-то кто платит, тот и музыку заказывает. Но под этот тезис можно любую цензуру подвести. Повторю уже сказанное: если ты хочешь свою эстетическую концепцию донести до зрителя, но она, твоя концепция, интересует только узкий круг людей, то делай это за свой счёт. А если делаешь за госсчёт, то имей в виду и других людей, которые живут кроме тебя на этой земле. Представьте себе, что те спектакли, которые мы имеем в виду, говоря о провокации, показали бы в небольшом шахтёрском городе. Какая была бы реакция? В этом-то и проблема! Всё это творчество не касается большой страны. Но не может искусство существовать полноценно, если оно адресовано только очень небольшому количеству людей. 

И уж если ты идёшь на провокацию, то должен быть готов, что она может вернуться к тебе бумерангом. Поэтому не обижайся, если тебя назовут идиотом, обругают, встретят в подъезде и набьют тебе физиономию за то, что ты оскорбил серьёзное человеческое чувство. 

Замечу: я не призываю бить физиономии! Я говорю лишь о том, что ты должен быть готов к такому развитию событий. Ведь похожая история произошла и с картиной «Матильда». Я её ещё не видел, но обязательно посмотрю...

- А я видела. И после просмотра была сильно удивлена, что такие страсти разгорелись вокруг абсолютно проходного фильма.

- Вот! Это подтверждает мою точку зрения! Если ты берёшь человека, причисленного к лику святых, новомученика, чей образ висит в огромном количестве церквей и которому люди приходят высказать свои беды или радости; если ты этот образ помещаешь в бытовые условия, то должен быть готов к тому, что это может вернуться к тебе неприятностями. Потому что есть вещи абсолютно неприкасаемые.

Где потеряли поколение?

- В спорах, бушевавших вокруг «Матильды», звучали и такие мнения: Церковь не имеет права влезать в светскую культуру, что дело Церкви - окормлять верующих. На ваш взгляд, Церковь имеет право что-то разрешать или запрещать светскому искусству?

- Нет!

- А чем она тогда должна заниматься?

- Воспитывать людей, исповедующих общенравственные ценности. Причём воспитывать с младых ногтей, а не потом вмешиваться со словами: «Что же вы наделали?!» Как сказал мой отец: сегодня дети - зав­тра народ. Церковь должна влиять на формирование нравственного начала маленького человека. Чтобы дети понимали: они должны существовать в той парадигме, которая веками складывалась на этой земле. И совершенно необязательно, чтобы тех, кого это не устраивает, в школах заставляли на горохе стоять на коленях - я не об этом говорю. Но если Церковь вынуждена вмешиваться в происходящее - значит, она очень плохо работала с теми, кого должна воспитывать. Потому что в таких случаях она навлекает на себя нарекания. А Церковь должна вести себя так, чтобы нареканий не возникало в принципе. Она не должна быть подвержена публичному осуждению. А для этого надо воспитать поколения, которые с малых лет будут понимать, что такое хорошо и что такое плохо.