В ГУМе торговали, жили рядом с торговыми линиями и даже прощались с партийной элитой. Конечно, авторы «Энциклопедии» не могли обойти вниманием тот факт, что в нынешнем Демонстрационном зале был выставлен гроб с телом Надежды Аллилуевой, последней жены Иосифа Сталина, покончившей с собой 9 ноября 1932 года. Так авторы издания напомнили об одном из загадочных эпизодов советской истории – неожиданной смерти тридцатилетней «первой леди». Однако наше обращение к этой тематике не связано со стремлением посмаковать сюжеты из личной жизни Сталина. Дело в другом.
Надежда Сергеевна Аллилуева родилась 9 (22) сентября 1901 года в Баку, в семье рабочего-марксиста С.Я.Аллилуева. Выйдя в 1918 году замуж за Сталина, она оказалась в кругу большевиков, которые именовали себя «кавказцами». В эту группу входили те, кто в разное время состоял на учете в бакинской организации РСДРП (б) и которые после смерти Владимира Ленина в 1924 году оттеснили его «гвардию» от руководства партией и страной, оказавшись на вершине власти. Речь идёт о Сталине, Молотове, Микояне, Орджоникидзе, Ворошилове, Калинине и многих других. В начале 1930-х годов они внесли элементы кавказской бытовой и банкетной культуры для «ближнего круга» в жизнь «кремлевской коммуналки», поскольку почти все жили на территории Кремля. При этом, как пишет Владимир Невежин в работе «Большие кремлевские приемы Сталина: зарождение традиции», главной задачей в мае 1935 года (как и позже), когда кремлевским приёмам стал придаваться статус государственного мероприятия, оставалась «консолидация советского вождя и элиты, укрепление власти Сталина в стране и в партии».
Конец 1920-х годов характеризовался резким обострением борьбы с троцкизмом, когда на освобождающиеся партийные и государственные вакансии приходили сталинские «выдвиженцы» – люди, с которыми Сталина связывала революционная борьба на Кавказе, служба ещё со времён Гражданской войны. Политическая ситуация на Северном Кавказе и в Закавказье оставалась непростой, поскольку в местных парторганизациях было сильно влияние троцкистов. Они начали борьбу с «кавказской группой» в Москве тем, что отказывались признавать роль Сталина в истории рабочего движения в Закавказье, стали собирать на него политический компромат. Таков был сложный фон развивавшихся тогда событий.
В 1929 году Надежда Аллилуева решила поступить в какое-нибудь учебное заведение, где можно было получить техническую специальность. Сталин об этом и слышать не хотел. Тогда она обратилась за содействием к секретарю ЦИК Авелю Енукидзе. Тот заручился поддержкой Серго Орджоникидзе, и совместными усилиями они убедили Сталина отпустить Надежду учиться. Паукер, начальник личной охраны Сталина, приставил к Надежде двух охранников. Конечно, в институте быстро «расшифровали» первую леди государства, пытались вступить с ней в контакт, завязывали разные политические дискуссии.
Однажды, как пишет один из мемуаристов, «думая, что Сталин не знает всей правды о том, что творится в государстве, Аллилуева рассказала ему и Енукидзе, о чем говорят в институте. Сталин упрекнул жену в том, что она «собирает троцкистские сплетни».
В ноябре 1932 года на квартире Ворошилова в Кремле Сталин, Молотов, Микоян с женами и до сих пор не установленными лицами праздновали годовщину Октябрьской революции. Надежда сидела напротив Сталина. О том, что потом произошло, известно из воспоминаний Ирины Гогуа, сотрудницы аппарата Авеля Енукидзе. Якобы Сталин скатал хлебный шарик, стрельнул и попал в глаз Надежде, которая резко отреагировала на такую «азиатскую шутку». Сталин вскочил, тут же позвонил по телефону и вызвал машину. Светлана Аллилуева, дочь, описывает в своих «Двадцати письмах к другу» этот эпизод иначе. Сталин потребовал у жены, чтобы она выпила с ним. Надежда отказалась и вышла из-за стола. Есть и третья версия, которую изложила жена Молотова – Полина Жемчужина. Она решила после инцидента не оставлять Надежду одну и вместе с ней обошла несколько раз кремлевский дворец, пока Аллилуева не пришла в себя. «Когда она совсем успокоилась, – рассказывала Жемчужина, – мы разошлись по домам спать. Я была в полной уверенности, что всё в порядке, всё улеглось, а утром позвонили с ужасным известием». Но Гогуа ввела в интригу ещё один факт: оказывается, в два часа ночи к Авелю Енукидзе явился Ворошилов, заявив, что «ему не нравится лицо Нади». Енукидзе якобы ответил: «Пойдем лучше утром, я буду идти на работу, зайду обязательно». Чем было вызвано такое беспокойство Ворошилова?
Первой труп Аллилуевой обнаружила экономка Каролина Тиль. Она всегда её будила. Увидев мертвую Надежду, она вызвала няню. По словам Светланы, «мать лежала в крови возле своей кровати, в руках был маленький пистолет «Вальтер», привезенный когда-то из Берлина. Первое медицинское заключение о смерти Надежды Аллилуевой подписали врачи Конель и Левин. На виске Аллилуевой был ожог, смерть наступила мгновенно. Потом было решено дать иное заключение о смерти – аппендицит. Стали происходить странные события: Енукидзе, к которому попал акт о смерти Аллилуевой, спускает документ в свой аппарат, не помечая его грифом «совершенно секретно». Через несколько дней информация о смерти жены Сталина появилась на страницах западной печати с утверждением, что «Сталин убил свою жену». Так кремлевская сенсация стала смаковаться в зарубежных политических кругах, обрастая невиданными подробностями. Это был серьёзный удар по Сталину. На Западе появилась версия, что якобы перед смертью Аллилуева написала письмо мужу, в котором она «осуждала его борьбу с троцкистской оппозицией, обвиняла в диктаторстве, в стремлении физически уничтожить своих политических противников».
Официально расследование обстоятельств смерти Аллилуевой не проводилось. Ягода поставил перед Сталиным вопрос о переподчинении кремлевской комендатуры, так как чекисты не могли гарантировать безопасность вождей, «когда по Кремлю бродит табун каких-то баб». В результате Сталин выезжает со своей любимой дачи в Зубалово, что за Барвихой, начинается расселение кремлевской коммуналки.
Приходит конец и тесной дружбе Сталина и Енукидзе, близкого друга его жены. В начале 1935 года в статье в одном из номеров «Правды» Енукидзе заявил, что в воспоминания некоторых авторов о большевистском подполье Закавказья вкралось немало ошибок и искажений, требующих исправления, и, в частности, выступил против преувеличения собственной роли в руководстве бакинской подпольной организации большевиков, отдавая все приоритеты Сталину. Тем не менее Енукидзе выселили из Кремля и перевели на работу в Тбилиси, где вместо должности председателя закавказского ЦИК ему был предложен пост директора санатория. Позже Ягода подготовил досье, в котором содержались обвинения Енукидзе в том, что он «засорил аппарат ЦИКа и Кремля в целом нелояльными элементами». Комиссия партийного контроля исключила Енукидзе из партии «за политическое и моральное разложение».
Согласно постановлению «Об охране Кремля» от 14 февраля 1935 года, ограничивалась сфера деятельности коменданта Кремля. Если до февраля 1935 года ответственность за безопасность на кремлевской территории несли руководители ЦИК СССР (в частности, за организацию внутренней службы) и Наркомата обороны (по линии военного гарнизона), то отныне Управление коменданта Кремля стало подчиняться НКВД по внутренней охране и НКО – по военной охране. Постановление Политбюро от 14 февраля 1935 года предписывало вывод с территории Кремля в кратчайшие сроки ряда советских учреждений (приемных ЦИК СССР и ВЦИК, Центральной избирательной комиссии и др.). В феврале 1937 года, когда внезапно умирает Орджоникидзе, «дело» Енукидзе доводится до логического конца. 19 декабря 1937 года в газетах появилось короткое сообщение: военный трибунал на закрытом заседании приговорил Енукидзе, а заодно и Карахана, и ещё пятерых к смертной казни «за шпионско-террористическую деятельность».
Была ли это месть со стороны Сталина? Светлана Аллилуева в «Двадцати письмах к другу» напишет: «На отца временами находила какая-то злоба, ярость. Только в последние годы, незадолго до смерти, он вдруг стал часто говорить со мной о смерти матери. Я видела, что он мучительно ищет «причину» и не находит её. Может быть, он хотел таким образом найти какого-то важного своего врага?». Но как бы то ни было, после смерти Надежды Аллилуевой Кремль охраняли уже только сотрудники НКВД.
