Дмитрий Солонников,

российский политолог,

директор Института современного государственного развития,

специально для Eurasia Diary

Все заявления вокруг сирийской темы нужно рассматривать в контексте как всей внешней, так и внутренней политики России.

Сама военная операция закончилась, и это неоспоримый факт. Поставленная несколько лет назад цель – уничтожение ИГИЛ (непризнанной в России организации) выполнена. Выполнена в том смысле, что больше нет территорий ей подконтрольных, нет больше добычи углеводородов и их продажи на международные рынки, нет транспортной инфраструктуры и т.д. Действительно в этой части военные свою задачу выполнили.

Но уничтожена ли ИГИЛ полностью?

Конечно, нет.

Террористические ячейки, и включенные в них боевики остались как в самой Сирии, так и на всем Ближнем Востоке, а также наверняка и в Европе, и в Америке. Борьба с ними это задача спецподразделений, а не армейских частей, и это борьба будет продолжаться. В разных странах, с разным напряжением, с привлечением разных союзников. И российское участие в данной борьбе еще ни кто не отменял.

При этом остались еще и другие террористические организации в самой Сирии, скажем, «Джабхат ан-Нусра». Еще предстоит разбираться с ними, и роль России на данном фронте также пока окончательно не определена.

И, самое, главное, в Сирии теперь предстоит сложнейший процесс по восстановлению мирной жизни, формированию национального согласия, выработке форм нового государственного управления в поствоенный период. Все это возможно только при условии реализации сложнейшего внутрисирийского диалога, в различном формате и с разными участниками.

Страны – гаранты: Россия, Турция и Иран, уже приложили немало усилий, чтобы данный диалог принес реальные плоды. Но если до сих пор речь, прежде всего, шла о создании демилитаризованных зон в рамках реальных военных действий, то теперь уже формат договоренностей должен быть иным. Теперь нужно говорить не о том, как остановить кровопролитие на отдельных территориях, а о том, как выстраивать архитектуру постоянной послевоенной жизни.

Но Сирия здесь не единственная зона российского внимания. Есть еще стратегические отношения с Турцией, Ираном, Египтом, Саудовской Аравией, Израилем и т.д.

Принимая решение об объявлении окончания военной операции в Сирии, Россия, без сомнения рассматривает этот свой шаг в контексте отношений со всеми странами региона.

Все это предметы пристального внимания внешнеполитического курса России на Ближнем Востоке. И как в его актуальной версии будет выглядеть присутствие России в Сирии (с учетом всего вышесказанного) мы еще увидим. Не надо забывать, что это уже не первое объявление о сокращении или выводе войск. Итоговая реализация таких объявлений, до сих пор несколько отличалась от того, как это казалось изначально.

Кроме того, есть еще и весь остальной мир…

Для России сейчас может быть важно сконцентрироваться на других международных болевых точках, тем более, что такого напряжения сил и такого пристального внимания Сирия больше не требует.

Все это накладывается на внутриполитическую повестку дня. А это, прежде всего в России, президентские выборы.

Владимир Путин объявил о своем в них участии, и теперь ему нужно продемонстрировать избирателям, с чем же он подошел к новому переизбранию.

И в этой части продолжающаяся военная фаза сирийского конфликта для России явно не выгодна. Слишком сильна память об Афганистане. Нужно уметь вовремя закрепить результаты побед и красиво выйти из игры. По крайней мере, публично этот выход обозначить.

Тем более, что победу действительно можно продемонстрировать и зафиксировать. То есть сделать то, что не в состоянии продемонстрировать сегодня США и их союзники ни в том же Афганистане, ни в Ираке. Ни Саудовская Аравия в Йемене, ни международное сообщество в Ливии или Сомали.

Фактически, это чуть ли не единственный пример в новейшей истории успешного завершения международной военной антитеррористической операции.

Это важно продемонстрировать внутри России.

Это важно продемонстрировать всему миру.

Это и сделано.